Сначала Ник обрадовался своим друзьям, а потом спросил где обещанная толпа злобных мужиков, которых парни обещали привести на охоту:
— Обещали пиво, еду, компанию, а сами пришли только с девушками, — сокрушался Кулагин, кивая на сбившихся стайкой подружек, которые в это время уже скрывались в недрах металлического замка.
— Обещал, значит все будет! — Сказал Степан, и открыл портал в свой домен.
Из ниоткуда стали попарно выходить могучие орки, только вместо оружия он тащили огромные двухсотлитровые бочки с элем и огромные куски копченых сомов, связки бастурмы и корзины с вяленой речной рыбой. Пока американец смотрел, раскрыв рот, на толпу здоровенных классических варваров, зашел последний, несущий крупного засоленного и закопчённого целиком кабана. Это было настолько ошеломляющее зрелище, что она время потерял дар речи:
— Ну, чего замер, веди в пиршественную залу, я знаю, у тебя есть, в прошлый раз видел, там у тебя еще такой прикольны стальной трон стоит, из мечей сделанный, специально для наживания простатита, Бу-га-га-га-га, — заржал Степан, а Ник только закатил глаза и показал куда идти.
Через некоторое время народ уже вовсю наливался замечательным пивом, даже привычный к качественному продукту Ник, оценил продукт французских пивоваров. Мясо и соленая рыба были не совсем привычной закуской, но вполне соответствовали общей картине — «Варвары отдыхают». Особенно выделялись сидящие кучкой вожди, и да, Кулагин был из них самым мелким, несмотря на свой двухметровый рост и почти сто пятьдесят килограмм веса. И сейчас Гтиррота одним движением разорвал копчёный кабаний бок, и принялся с хрустом его обгладывать, отрывая зубами громадные куски мяса, не забывая при этом отхлебывать из огромной трехлитровой кружки, которую, как и остальную посуду для этого Техно-Маг создал их большого куска стали. Допив свой эль, здоровяк смачно отрыгнул и запел дурным пьяным голосом:
— Ну-ка мечи стаканы на стол,
Ну-ка мечи стаканы на стол,
Ну-ка мечи стаканы на стол
И прочую посуду.
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
А я говорю, что буду…
За ним, такими же дурными голосами, стуча кружками и кулаками по полированной стальной столешнице гремела остальная банда и подпевала своим вожакам,
…Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
А я говорю, что буду…
Сам американец, воспитанный в демократических идеалах и послушании закону, внезапно отбросил все общечеловеческие принципы, и наравне со всеми размахивал кружкой с пивом и большой бутылкой виски, из которой периодически подливал друзьям в пиво. Слуха у него отродясь не было, поэтому он, ревя дурниной, повторял за всеми: