— Ты понятнее говори, — беспомощно проговорил лейтенант, — кто таков, откуда, все в общем!
— Дык, а я знаю откуль ён взялси, колонну с пенными отбили у немчуры то, а ён тама и был. А потом как гаркнет, полковник я, Орлов Михайло Фёдорович, и таперича я вам командир и отец родной, командовать вами, значица, буду! И как закомандовал, как закомандовал, минутки свободной не стало, ни нам, ни фрицам. Орел — от какой у нас, значица, командир. — У Афанасия поочередно задергались оба глаза, не осталось незамеченным странным мужиком.
— Эк, у тебя служивый рожу то перекосило, нако вот сивухи глотни, хранцузская, говорят, но по мне сивуха сивухой, и клопами пахнет. — После чего здоровяк схватил лейтенанта за шею, достал флягу и залил прямо в глотку больше полулитра элитного французского коньяка.
Это Афанасий знал точно, однажды заказывал полста граммов «Мартеля», в ресторане «Астория» в Москве. Ужин там встал на ползарплаты, и еще ползарплаты ушло на эту стопку коньяка. Немного отдышавшись, особист вспомнил, что несколько месяцев назад, по всем войскам НКВД распространили циркуляр, в котором говорили, что пропал без вести командир особой бригады НКВД, отражая прорыв немецкой танковой группы. А потом стало вдруг полегче отражать атаки на минском участке фронта, и поползли слухи, в основном от «языков», что кто-то активно «резвится» на коммуникациях Вермахта. И вот ту-то и всплыла информация о полковнике. Оказывается он, если это правда, конечно, организовал партизанский отряд, и активно помогает армии из-за линии фронта. Это однозначно не его уровень, надо штаб армии информировать. О чем он и сообщил бородачу. Тот нисколько не огорчился:
— Ты солдатик, иди службу то сполняй, а я чуток покемарю во туточки, и эта, от энтот мешок до набольших донеси, будь ласков.
— А что там? — осторожно, поинтересовался лейтенант.
— Да мы тут, городишко один на штык взяли, а тама крепостица была, а, вот, Гродно, тот городишко называется, и вот тама, в самом главном штабе, эту бумагу то и наковырял полковник. А как все углядел, значитца, что тама есть, позвал меня и говорит: «Ты Стяпан, как самый наилучший боец, бери ко энтот мешечек, да сбегай-ка до наших, через фронт, да передай его в самый, значица, особый отдел», — им говорит, особо надо. Очень ждут, аж кушать не могут, значица, а что, я ничего, взял да пошел. — Особист почувствовал, что начинает думать о пистолете с одним патроном.
— Как это Гродно захватили, там же народу тысяч тридцать!
— Ага, всех убили, всех зарезали, кровь по улицам как водица текла, а головы уж как катились, как катились. Не знамо где их таперича всех хоронить-то будем. Ну, ничаго, ничаго, у полковника голова дюже большая, пущай он об том и думает.