— Куда ты везешь меня, Сахнов?
— Понятно, что не к теще.
— Поворачивай назад.
Сахнов знай себе погоняет лошадь. И она мчится.
— Смотрите-ка, назад ему хочется, сынку моему, — громко приговаривает Сахнов. — А куда назад? Я уж почти домчал вас до санбата. Командир батальона мне точно указал дорогу. Вы лучше скажите: как вам? Очень худо?
Я молчу. Сахнов не оглядывается. Знает, что молчу с досады.
— Пуля только брюшину вам пропорола, сынок, в нутро, слава богу, не прошла, не то бы… Рана у вас не опасная, только крови много потеряли. Ничего, в санбате подлечитесь.
* * *
Врач обрабатывает мне рану. Я вглядываюсь в него. Смуглый, вроде азербайджанец.
— Как ваша фамилия? — спрашиваю.
— Ахундов.
— Не из Баку?
— Да.
— Случайно, не родственник ли Мирзы Фатали Ахундова[15]?
— Все может быть, — улыбается доктор.
Он дал мне разбавленного спирта. Потом чаю и масла.
А вскоре меня уложили на телегу и отправили в госпиталь.
— Счастливого пути, — говорит доктор.
— Спасибо.
Телегу трясет. Кричат от боли шестеро раненых, что лежат со мной рядом. От тряски и я вроде теряю сознание. Хоть бы на машине перевезли.
Трясет телегу. А в глазах моих кровь.
Кровь на снегу… Что там сейчас делают Сахнов, карабахец Мушег, все остальные… Выжили бы, ребятушки! До конца войны ведь так мало осталось.
* * *
Мы в Инстенбурге, он тоже на берегу Преголя.
Госпиталь размещается в старинном двухэтажном здании. Меня положили на второй полке трехъярусных деревянных нар. Огромный зал полон раненых.
Я в сознании. Нас накормили. И теперь очень хочется пить.
Сегодня девятое февраля. Ранило меня седьмого. Спрашиваю доктора, который перевязку мне делает:
— Скоро на ноги встану?
— Скоро, — улыбается он. — Рана у вас не опасная. Вот если бы пуля вошла чуть глубже, тогда было бы хуже.
* * *
Уже неделю я в госпитале. Начинаю приходить в себя. Домой писать не хочется. Писать, что ранен? Перепугаются насмерть, чего только не передумают!..
Эх, а у нас-то ведь там сейчас весна!..
Рядом со мной лежит раненный в ногу. Он мечется, бредит. Я позвал медсестру. Она пришла, осмотрела его ногу и быстро удалилась. А спустя минут десять раненого унесли на носилках. Сестра сказала!
— У него гангрена.
Солдат умер. Я даже имени его не узнал. А ведь рядом лежали… Тяжелую ночь я провел.
* * *
Уже хожу.
Утро. Собираемся завтракать. Вошел заместитель начальника госпиталя по политической части.
— Товарищи солдаты и офицеры. Печальную весть я должен сообщить вам. Сегодня от тяжелого ранения скончался командующий Третьим Белорусским фронтом генерал армии Иван Дмитриевич Черняховский.