Срапион снял с плеча винтовку и присел на камень.
— Ты подойди к ним, Асур, скажи, чтоб дали какой-нибудь еды. А я отсюда постерегу тебя. Иди…
Асур молча кивнул и шагнул к костру.
Увидев перед собой вооруженного, обросшего человека, женщины взвизгнули. У юноши, который что-то жевал, челюсть так и отвисла. Старик потянулся за топором, лежавшим неподалеку. Асур успел ступить ногой на топорище и, обращаясь к женщине, протянул ей ребенка:
— Это дитя умирает, дай ему поесть.
Женщина с ужасом отпрянула, словно бы ей поднесли змею. Асур закричал:
— Дай, говорю, ребенку поесть!
Голос звучал грозно, в глазах сверкнули искры. Старик турок схватил его за полу шинели.
— Яваш, яваш[22]. Ты вермени?
— А кто же? Не видишь разве? — Асур вырвал у него полу. — Кто еще так мучается, кроме армянина? Армянин я, армянин! А что, армянин не имеет права жить? Вы убили мать этого ребенка!..
Старик сердито сказал:
— Кто убил? Побойся греха, человек! Присаживайся-ка вот лучше на этот камень, погрейся.
— Приглашаешь садиться, а сам за топором потянулся! — И он снова закричал: — Мой ребенок с голоду помирает, чего мне садиться?
— Садись, садись, — твердил свое старик. — И нечего колоть мне глаза топором. Все мы в аду пребываем. Садись. И не говори, что я хочу смерти этому ребенку. Грешно. Аллах свидетель, я в своей жизни никому не сделал ничего плохого. И не сделаю! А топор?.. Что ж, человек есть человек, и страх тоже при нем. Особенно в такое лихое время.
Он взял у Асура ребенка, на свету рассмотрел его и протянул сидящей рядом молодухе, закутанной в чадру.
— Эй, ахчи[23], ты кормящая мать, дай ему грудь.
Женщина приоткрыла лицо и с нескрываемой брезгливостью посмотрела на ребенка. Тот, болтая ручонками, заплакал.
— Аман, гяур он, гяур![24]
Старик рванул ее за волосы и потряс голову.
— Дай ему грудь! Ребенок умирает! Отродье шайтана, сама ты гяур, раз называешь гяуром это безвинное создание. О аллах, и почему это небо не разверзнется!
Молодуха схватила ребенка у старика, отодвинулась от огня и, без стеснения вынув свою налитую грудь, сунула сосок малютке. Ребенок вцепился в неродную грудь и начал жадно сосать.
Асур глубоко вздохнул.
— Поймал, разбойник! Наконец-то насытится!
— Сирота все вынесет, — грустно проговорил старик. — А как же ему иначе?..
Юноша-турок испуганно смотрел на Асура, готовый в любой миг сорваться с места и броситься бежать в кромешную тьму. Видя его страх, Асур пожалел парня. «Глупый, — мысленно укорил он его, — не думай, что я пальну в тебя из ружья». Но вслух он, однако, ничего не сказал: почему-то не захотелось ему развеять страх у юноши. «Пусть кто-то и меня боится…»