Ужинали они шумно. Немца напоили водкой, дали ему и шоколаду.
Я постарался уснуть. Но Борисов не шел из головы. Жалко человека.
* * *
Утро. Меня разбудил Борисов:
— Уйдем, пока господин немец не изволили проснуться. Не хочу, чтобы он меня, советского офицера, видел арестованным.
Вышли из землянки. До станции Малая Вишера день пути.
Я вытянул ремень из брюк, отдал его Борисову, велел подпоясаться. И погоны были, тоже велел надеть. А звездочек у меня сколько хочешь, можно и до капитана набавить.
— Что вы, зачем? — удивился Борисов. — А если я убегу?
— Бегите.
Дальше мы шли как равные. Солдаты отдавали честь и Борисову и мне. Долго шли молча.
Вечер. Добрались до Малой Вишеры. Мороз страшенный.
Сегодня шестое февраля. Уже месяц и девять дней, как мне исполнилось девятнадцать. Записи мои мятежны.
ТАИСА АЛЕКСАНДРОВНА
Все тут в руинах: станция, дома, улицы… Ужасающую картину представляет этот прифронтовой городок. Прохожих на улицах почти не видно.
Мы с трудом разыскали кухню, получили трехдневный паек — дали нам хлеба, сала, консервов, сахару. Еще бы найти ночлег. Снег под ногами отчаянно скрипит, идем куда глаза глядят.
Вдруг женщина какая-то остановила нас и спрашивает:
— Видать, ищете, где бы переночевать?
— Да…
— Идемте со мной.
* * *
Женщина в ватных штанах и телогрейке. И все на ней черное. И валенки, и шаль тоже.
Мы пришли с ней к небольшой деревянной, чудом уцелевшей избенке. Внутри холод, запустение. Женщина сказала:
— Вы раздевайтесь, а я сейчас дров принесу.
Она вышла в сени и вернулась спустя минут десять с вязанкой дров. Я с трудом ее узнал. Она уже была в легком домашнем платье. И хотя было ей, наверное, лет сорок, но, скинув свое мрачное одеяние, она сейчас выглядела очень молодо.
Женщина бросила дрова на пол и начала разжигать «буржуйку».
— Продрогли небось?..
Голос у нее приятный, приветливый.
— Ну, милые мои, сейчас станет тепло. Согрею вам воды, помоете ноги. Зовут меня Таисой. Когда немцы заняли наш городок, я подалась в Боровичи. Месяц, как вернулась обратно.
Она пошла за водой. Борисов растянулся на тахте.
— Все рассказала, — бросил он, — и про ноги тоже. Послушайте, дружок, а бабенка ведь ничего себе. На ваш великий пост такая — сущий клад. Не теряйтесь…
Я зло глянул на него.
— Не болтайте глупостей!
— Глуп тот жаждущий, который у воды стоит, а жажды своей не утолит.
— Замолчите! Человек нас приютил, а вы?
— Приютила, вот и надо отблагодарить ее за доброту…
Таиса вошла с двумя ведрами в руках. Спросила, весело улыбаясь:
— Вы что тут, никак ссоритесь?
— Похоже на то, — признался Борисов.