. Борьба против попыток немецкого командования прервать связь Ленинграда с Большой Землей носила упорный и длительный характер, но гитлеровской ставке так и не удалось осуществить задуманный план – нарушить Ладожскую коммуникацию и, тем самым, задушить блокированный Ленинград голодом. За время навигации 1942 г. в Ленинград было доставлено 790 тыс. т различных грузов, из которых почти половину – 353 тыс. т – составляло продовольствие
[1002]. Осажденный город был полон решимости продолжать борьбу за свое освобождение.
Вызовом фашистам стало возобновление занятий в ленинградских школах. В Ленинграде и Кронштадте было открыто 148 школ, в которых с 4 мая стало учиться 63 719 детей[1003]. Информируя о начале занятий, «Ленинградская правда» сообщала, что школьники будут дважды в день получать горячую пищу[1004]. Девятиклассница Лена Мухина расценивала в своем дневнике возобновление занятий как «распоряжение самого нашего дорогого Сталина. Сохранить жизнь оставшимся ленинградским школьникам. Школьники получат хорошее питание»[1005]. Заслуженная учительница РСФСР С. Н. Саговская, преподававшая в то время в 65-й школе Приморского района, вспоминала: «Дети вернулись в школу бесшумно, без обычного детского крика и смеха, без шалостей, так свойственных детскому возрасту. Все их интересы сосредотачивались на мысли о том, чем и скоро ли их покормят. Проходит немало времени, пока школьная жизнь начинает налаживаться. Большая задача стоит перед учителем: переключить, отвлечь интересы детей от вопросов питания, поднять их умственные интересы…»[1006]. По постановлению Исполкома Ленгорсовета в основу работы школы было положено повторение учебной программы. Школы получили противогазы, которые учащиеся были обязаны носить постоянно на случай возможной химической атаки фашистов[1007].
Дети дошкольного возраста по постановлению Исполкома Ленгорсовета в мае 1942 г. были вывезены на дачи, расположенные в ближних пригородах. Инспектор дошкольного сектора Куйбышевского РОНО Е. Л. Щукина не могла не заметить и не отметить впоследствии благотворное влияние этого радостного события для маленьких ленинградцев: «Дети Ленинграда, утомленные событиями жизни, присущими блокированному городу, травмированные тяжелыми переживаниями, ослабевшие после голодной холодной зимы, действительно расцветали от спокойной безмятежной жизни в условиях дачи. Распустившийся за ночь цветок, созревшая на грядке земляника, прыгающая по дорожке лягушка или выпавший из гнезда грачонок – все эти события восхищали ребенка. Он восторженно любовался ими, обращал внимание своих товарищей на эти “чудеса”, радостно кричал от восторга и мало-помалу возвращался в своем моральном и психологическом облике к тому ребенку, которого мы знали до августа 1941 года, которого мы окончательно потеряли зимой 1941 года»