- У неё все ногти обломаны, - тихо проговорил Володька. - То что осталось - землей и кровью забито. Но под ногтем указательного пальца левой руки есть и песок... И я не удивляюсь, что она рисовала левой рукой. Правая у неё в травме - сплошные шрамы. Травма, пожалуй, двух - трехлетней давности... Ей она, думаю, практически не владела, а левой управляться так и не научилась. Да и зачем? Где ей было писать или рисовать? Сейчас же кругом компьютеры... Это она нарисовала этого львенка. Она, ребята!
Ощутимо потянуло сыростью и плесенью. Откуда-то сверху, из темноты, послышался голос Лежнева:
- Все, закончили. Вроде больше нечего тут смотреть?
Груздев спустился по ступенькам вниз, подошел к деревянным стеллажам, запрокинул голову:
- Ну, нечего так нечего. Упаковывайтесь... Только все-таки пройдись ещё раз на тему "пальчиков" по раме на втором этаже и по подоконнику... А так, вроде, все.
- Это здесь она подкоп вырыла? - Андрей тоже облокотился о доски и посмотрел вверх. Сверху свесились полураздавленные чьим-то тяжелым ботинком поганки. - Чуть-чуть не успела. И все же странно как-то... Если только её на всю ночь здесь одну оставили?.. Иначе, неужели убийца не слышал, как она здесь стеллажами скрипела, банками гремела?.. Володь, а насчет того, что мужа убили ещё двенадцатого вечером - это точно?
Тот даже не счел нужным обидеться, повел хрящеватым длинным носом в россыпи бледных, едва заметных веснушек, склонил голову к плечу:
- Да, двенадцатого вечером... Но мне грустно от того, что мой сюрприз не оценили по достоинству. А дело-то не том, что Олеся Викторовна громыхала здесь досками и банками, а в том, когда она нарисовала львенка! Ког-да! Слой песка под ногтем едва-едва прикрыт землей! Снизу - сплошная земля, потом - прослоечка песка, потом опять - тонюсенький слой земли. То есть! То есть она нарисовала этого звереныша как раз перед тем, как попытаться выбраться наружу! Не тогда, когда сидела здесь в тоске и печали, а когда остервенело рыла подкоп. Спрашивается: зачем?.. Хорошая загадка, правда?
Андрею загадка не нравилась. И ситуация не нравилась. А то, что убили иностранных граждан, нравилось меньше всего. Он ещё надеялся, что дело заберут в ФСБ, но интуиция тоскливо подсказывала: "Не заберут. И повиснет оно на тебе мертвым грузом. И львенок этот. И ботинки с трещиной на подошве. И черный женский волос, запутавшийся в светлых окровавленных прядях".
Красовский, которому надоело стоять у входа в подвал, снова вернулся в прихожую. Поскрипел лестницей, ведущий на второй этаж. Зычно крикнул сверху: