— У неё языка нет?
Терёхин наконец сообразил, где находится педаль газа, и смотрел теперь, к счастью, только на дорогу. Вернее, на дождь, обрушившийся на нас стеной, точно ангелы-хранители решили разлить небесной водой дерущихся, пусть пока только и на словах. Хотя Марианна могла уже и пнуть водительское кресло. Завелась, как маленькая. Взрослая тетка! И они еще чего-то от Никиты требуют.
— Чего ты за неё говоришь? — лупил словами Валера.
— У неё воспитание, в отличии от тебя, имеется, — огрызалась на брата сестра.
— Замечательно! Нет у меня воспитания! Так какого хрена тогда с меня спрашивают за воспитание твоего племянника?
Ну да, кто о чем, а вшивый, конечно, о… детях! Не при детях будет сказано!
— Валера, я прошу тебя, не при посторонних, — рычала Марианна.
Вот уж точно — при мне ваши семейные разборки устраивать не надо. Ты, красотка, уже на мою беду однажды с папочкой в машине поцапалась! С братом — это дело брось! Он и так тут баранку крутит на последнем издыхании.
— В моей машине никогда не бывает посторонних, — не мог заткнуться этот великовозрастный дурак. — Благодаря тебе и Никите мне от Скворцовой больше скрывать нечего. Разве что слова, которые мне сейчас хочется кое-кому сказать. Такие, которые я не говорил ей, даже когда… Что?!
Моя рука в этот момент лежала на руле поверх его побелевших пальцев.
— Даже когда ты хватался за руль, да?! — все еще надеялась я достойно пошутить и потушить это дурацкое пламя, пылающее в его остекленевших от кофе глазах.
Я не убрала руки, хотя он этого ждал, и машина запищала…
— Она говорит: пусть эта дура не хватается за руль, а то окажемся в соседней полосе.
Я отдёрнула руку. И сжала пальцы в кулак. Вот так — до дуры дошутилась. Ну, а что с дурака возьмешь: дурак и окружает себя дурами.
— Аля, врежь ему! Я разрешаю, — кинула Марианна гранату. — А то мне не дотянуться…
Я держала теперь руки в замке, и Валера утопил мой двойной кулак в кожу кресла между моих вытянутых ног, стоящих поверх брошенной сумки. Что за… Я не собиралась его бить, и он это прекрасно знал.
— Теперь и она не дотянется!
Валера продолжал вести машину одной рукой, смотря только на дорогу, даже на секунду не скосив на меня глаз.
— Нос не дорос. У обеих. Во взрослых с другими мужиками играть будете. Со мной эта шутка не пройдёт, малявки. Усвоили?
Я не знала, что мне нужно усваивать. Его рука держала мои пальцы уже почти минуту, и я с ужасом понимала, что не хочу, чтобы она возвращалась на руль. Но ведь вернётся — рано или поздно, так что мне лучше прямо сейчас понять, что моя реакция не имеет с братом Марианны ничего общего. Зуб даю! Из-за него я и веду монашеский образ жизни и мне бросает в жар от такого дурацкого рукопожатия. Марианна права: носи юбки и не будешь расставлять ноги, где не попадя!