— Разбежалась… С Еленой Михайловной мы не разговариваем. Они с Наташей разругались в пух и прах, на порог друг друга не пускали, а потом я окончательно зацементировал отношения отказом профинансировать ее дурацкую идею с кондитерской.
— Почему дурацкую?
— Я думал, у нее ничего не получится. Ну, я часто ошибаюсь в близких людях. Мать взяла и продала квартиру, переехала к своей матери и открыла бизнес без моего участия. Вот так и живем теперь вдали друг от друга.
— Наташи четыре года как нет…
— Отношений с матерью нет ещё дольше.
— Слушай, Валер, а у тебя с кем-нибудь вообще есть отношения?
— С бабами, за деньги. Ты это хотела услышать?
— Нет! — я потянула руки. Он сжал их сильнее. И не отпустил меня от своего стула. — Отстань! У меня кофе остыл. И ты в школу опаздываешь, забыл?
Он отпустил меня, но я продолжала видеть его затылок. Ноги приросли к ламинату. Вот же непруха! Что ж меня так клинит от него?
— Я ничего не забываю. А ты сможешь забыть все, что я тебе наговорил? Меня что-то не в ту степь понесло. Чувствую себя теперь полным идиотом.
— Я буду только рада, если ты все это говорил несерьезно. Особенно про детей.
— Особенно про детей серьезно. Но я помню про две недели. И извини, что я повышал голос. Ты права, у меня нервы ни к черту… Елене Михайловне будешь звонить или устроишь ей сюрприз?
— А как лучше?
— Как тебе будет лучше? Вообще, если не сказать, что ты будешь у Сеньки, она и не придет. Это не ее внук. Да и Никита с бабушкой особо не контачит из-за Наташиных терок. Впрочем, я не удивлюсь, если Марьянка уже позвонила матери.
— Слушай, Валер…
Мне действительно было, что ему сказать, но он не дал договорить: вдруг развернулся и поймал мои руки в свои, чтобы прижать к губам.
— Спасибо за массаж. Давно у меня такого хорошего завтрака не было.
И бросил мои руки, а я промахнулась карманом в джинсах и со стороны могло показаться, будто я избавилась от следов благодарственного поцелуя. Надо срочно договорить начатое!
— Как так получилось, что у вас все рухнуло? — голос дрожал. Надеюсь, только в моих собственных ушах. — Вы такая хорошая семья была…
— Ты просто была маленькая и глупая и дальше своего носа ничего не видела.
И он действительно тронул пальцем мой нос, будто в дверной замок позвонил. Пришлось отпрянуть. И вовремя, потому что открылась дверь и вошла собака. Не одна. С няней, но хоть без ребенка.
— Извините, Валера, я не хотела…
Ее смущение передалось и мне — застукали. Только эта Геля не догадывалась, за чем именно… Вот собаки до нас не было никакого дела: Баронесса стягивала носом со стола блинный дух.