Данные колебания, а также ряд других факторов доказывают, что Дзию минсюто еще далеко не исчерпала свои возможности и в обозримом будущем она по-прежнему, так или иначе, будет сохранять влияние как правящая партия. (Пожалуй, это социалисты, а не либерал-демократы, к концу ХХ века вполне могут прекратить существование в нынешней партийной форме[203].) Нет сомнений в том, что Дзию минсюто немало помогла существующая избирательная система, в значительной степени благоприятствующая сельским избирателям, а также то, что оппозиция ей в парламенте представлена не единым блоком, а четырьмя небольшими партиями: социалистами, социал-демократами (Минсю Сякайто), коммунистами и Комэйто[204]. Вражда между отдельными деятелями и разными поколениями, которая привела к закату либеральных демократов в 1993 году, во многом напоминает политиканство и непрекращающуюся борьбу старых партий Дзюито и Кайсинто, а также их многочисленных преемников в эпоху Мэйдзи, Тайсё и в начале правления императора Сёва. Более того, нелишним будет снова повторить, что нынешняя чрезвычайно текучая (по крайней мере, на первый взгляд) политическая и парламентская ситуация в Японии также является прямым следствием экономического спада 1990-х годов и окончания холодной войны.
Чего же ждать в будущем? Японские политики всех толков и их коллеги-бюрократы достаточно опытны и умны, чтобы сделать свою домашнюю работу, и, вполне вероятно, вскоре на месте частично разрушенной старой возникнет какая-то новая, довольно легко идентифицируемая политическая структура[205]. Либо фракции, которые откололись от Дзию минсюто в 1993 году, будут опять стремиться воссоединиться с ней, и эта партия снова получит бесспорный перевес в правительстве при незначительной слабой оппозиции в парламенте — данный сценарий известен как «одна с половиной партия», либо нынешняя, слабо объединенная оппозиция сплотится в одну большую и жизнеспособную партию, и тогда возникнет двухпартийная система, которая хорошо зарекомендовала себя во многих (хотя далеко не всех) западных странах, и будет работать так же, как работали Сэйюкай и Минсэйто в довоенной Японии. Попутно можно отметить, что преобладающий в японской политике «грех» фракционности, которую часто осуждают то на одной, то на другой площадке, оказывает скорее полезное, положительное действие при общем расслаблении системы, как это происходит в стране и ее руководстве сегодня. Более того, старые традиции плюрализма, допускающего антагонизм и взаимодействие (разумеется, в установленных рамках суверенитета, закона и правовых процедур), в полной мере проявили себя во время недавних событий в парламенте и других структурах власти. По-прежнему процветают (и должны процветать дальше) и иные важные составляющие японской политической традиции: прагматичный консерватизм и профессиональный подход к управлению. Преуспеют те лидеры (и их партии), которые смогут в довольно трудные, по общему мнению, времена гарантировать нации священные ценности: неизменный мир и стабильность, сохранение международного влияния и уважения, устойчивое, пусть и не растущее, благосостояние, а также разумный прогресс по вопросам, вызывающим особый общественный интерес (здравоохранение, жилье, образование, загрязнение окружающей среды и т. д.). Нелегкая задача устранения последствий ужасного землетрясения в Кобе в январе 1995 года доказывает глубокую жизнеспособность государства и общества, несмотря на первоначальные и, вероятно, неизбежные критические замечания по поводу официальных действий. Точно так же эффективное решение по линии управления, несомненно, будет найдено и для обширного банковского «кризиса», отнюдь не первого в современной японской истории, который на этот раз коснулся важных сельскохозяйственных кооперативов и обнажил несостоятельность