Мы продолжали жить на отцовские заработки, пока он не заболел и умер; вслед за ним умерла и мать. В это время мой старший брат был уже взрослый; его определили на ферму; соседи взяли из сострадания мою младшую сестру. Мне было тогда восемь лет. Не знаю, что произошло бы со мною, если б в нашей деревне случайно не жила приезжая из Парижа привратница одного из домов на улице Тиктонн, если бы женщина эта по доброте своей не взяла меня с собою в Париж. Вскоре после моего прибытия в столицу некоторые из обитательниц дома пожелали меня видеть; они сделали для меня очень много. Одна приняла на себя заботы о моей одежде, другая — о моей обуви, третья — о помещении меня в школу. Мне жилось в то время так хорошо, как никогда.
В течение трех лет я ходил в школу и учился очень прилежно; мне хотелось, чтобы женщины, которые заботились обо мне, остались мною довольны. Одна из них, заметив, что я читаю и пишу уже довольно хорошо, пожертвовала небольшую сумму на обучение меня какому-нибудь мастерству. Решили поместить меня к ювелиру, и я был очень счастлив в тот день, когда явился к новому своему хозяину. Я дал себе слово работать как можно усерднее, чтобы сделаться поскорее мастером и зарабатывать деньги, не обременяя никого. Я думал, что хозяин начнет меня учить мастерству в тот же день, как к нему поступлю. Но я ошибся: пробыв у него полтора года, я почти не видел мастерской, потому что был вечно на посылках, то относя заказанные вещи, то по каким-нибудь другим поручениям: когда хозяйка шла на рынок, я нес ее корзинку; я прислуживал за обеденным столом, и за малейшую неловкость меня бранили и даже били. Один или два раза я убегал к доброй привратнице в улицу Тиктонн и сообщал ей обо всем. Она отводила меня обратно к хозяину, который уверял ее, что я лентяй, что я лгун и что в моих жалобах нет ни капли правды. Оказалось, что я напрасно беспокоил бедную женщину; положение мое не изменилось, со мной обращались даже хуже прежнего… «Если я жалуюсь, — говорил я, — то только потому, что хочу учиться делать дело, хочу быть ювелиром, а не лакеем!»
Нужно вам заметить, что каждое воскресенье у ювелира обедают его знакомые и друзья; по этим дням на мне лежит очень тяжелая и неприятная обязанность: помогать кухарке стряпать, всем прислуживать и затем мыть посуду. Это ужасно надоело мне. Я очень, очень несчастлив!
Сегодня у ювелира торжественный обед. Хозяин угрожал мне строгим наказанием, если я не буду служить исправно; я начал плакать, а он отколотил меня. Тогда я отворил дверь и бросился из дому, дав себе клятву скорее умереть, чем возвратиться к этому злому человеку. Да, если отведут меня туда, то я умру, я не хочу быть лакеем, я хочу быть самостоятельным тружеником!