— А что же вы?
— Что же я? — развеселилась Светлана Филипповна, — я замужем за своим Григорием двадцать лет и разводиться не собираюсь. У нас сынок в десятом классе учится.
— А муж вашей матери об этом не знает?
— Как же ему не знать, если моя мама раз пять на день жалуется ему то на Гришу, то на Гошу. Гоша — это наш сын. Вот он и хочет облагодетельствовать меня браком со своим сынулей.
— Понятно. А Екатерина Терентьевна была довольна выбором дочери?
— Вы имеете в виду Аркашу? — уточнила Светлана Филипповна.
— Да, его.
— Ну, как вам сказать, — замялась женщина, но потом решила сказать правду, тем более что дело прошлое, — сначала не очень. Ведь, когда они с Тоней поженились, у Аркадия была дырка в кармане да вошь на аркане. Но Екатерина Терентьевна зарабатывала в ту пору уже хорошо и помогала молодым. А потом Аркадий сам раскрутился и стал неплохо обеспечивать семью.
— А что стало с его романтикой? — как бы невзначай спросила Мирослава.
— В смысле?
— В том смысле, что чаще всего с годами огонь любви гаснет и тлеющие угли покрываются пеплом.
— Ах, вы об этом, — приговорила Светлана Филипповна и задумалась. — Конечно, их отношения претерпели изменения. Но ведь всё течёт и всё изменяется. Я бы не сказала, что Аркадий стал меньше любить Тоню. Может быть, даже наоборот. А вот Тоня последние несколько лет вся отдалась работе, стала большим начальником и надеется на дальнейший рост.
— Что ж, это неплохо.
— С одной стороны, да, — согласилась Ивашова, — но с другой стороны, на семью у неё остаётся всё меньше и меньше времени. Инесса-то скоро замуж выйдет, Дениске всё по барабану, а на Аркадия порой не глянешь без слёз.
— Это отчего же? — удивилась Мирослава.
— Выглядит, как шелудивый пёс! — вырвалось у Светланы Филипповны.
— Неухоженный, что ли? — сделала вид, что не поняла Мирослава.
— Нет, — отмахнулась Ивашова, — не в этом дело. За собой следить Аркадий и сам способен. Но выглядит он заброшенным, точно вещь, которую за ненадобностью на чердак унесли и там забыли.
— Я, кажется, начинаю понимать вас…
— Вот-вот! Осунувшийся, глаза потухшие, уголки рта опущены, — печально проговорила Ивашова и добавила: — Вот только после гастролей приезжает весёлый и некоторое время светится, точно ему вовнутрь фонарик вставили. Но проходит какое-то время, и он опять сникает.
— Да, жаль, что последние гастроли не добавили оптимизма в его жизнь.
— Какой уж тут оптимизм, — подхватила Ивашова, — мало того, что сам заболел, так ещё и тёщу во время его отсутствия убили. Какое горе. — Светлана Филипповна схватилась за голову и закачалась из стороны в сторону.