в истории английской церкви. «Моя жизнь, — говорил он, — была сплошным праздником урожая». Однако еще задолго до его смерти духовные условия в стране начали меняться, менялся и сам Сперджен. Если раньше он считал, что церковь наполнится уже оттого, что в ней будет верно проповедоваться Евангелие, то теперь он был вынужден пересмотреть свое мнение: «Сегодня трудно привлечь внимание к Слову Божьему. Я раньше думал, что нужно только проповедовать Благую весть, и люди сами придут послушать ее. Но сейчас я вынужден думать иначе… Я чувствую, что люди все больше и больше ожесточаются» 21.
Вряд ли кто-нибудь в XX веке разделяет мнение Робертсона Николла, что у рабочих из южных районов Лондона была некая врожденная предрасположенность к кальвинизму Сперджена. Сам проповедник отверг бы его. Он предвидел, что придет время и успех проповеди перестанет быть нормальным явлением, а мнение большинства больше не будет доказательством истинности. Он призывал людей слушать его проповеди не потому, что они пользовались успехом, а потому, что обладали божественным авторитетом. «Давным-давно я перестал считать людей, — говорил он в 1887 году. — В этом злом мире истина обычно пребывает в меньшинстве».
Поэтому я не буду рассказывать об успехах Сперджена и не буду говорить, что это или то утверждение истинно только потому, что «так сказал Сперджен». Я не собираюсь возрождать «культ» Сперджена, существовавший прежде в некоторых кругах. Культ — это уже нездоровое явление. Без сомнения, люди очень часто верили так, а не иначе, потому что так учил Сперджен, а не потому, что они нашли эти истины в Библии. Такое положение вещей вредило делу, столь дорогому для сердца Сперджена, так как нарушало приоритеты проповедника. Сперджен оставил нам в наследие не свое ораторское мастерство и не свои человеческие качества (они исчезли, как и всякая плоть), а свидетельство обо всей воле Божьей и великий принцип Реформации: мы должны взирать только на Господа и стремиться только к Его славе. Поэтому отнюдь не случайно Сперджен, подобно Ж. Кальвину, который пожелал, чтобы на его могиле ничего не было написано, попросил, чтобы на его надгробном камне были только буквы «С. H. S.».
Сто лет назад Чарльз Хаддон Сперджен писал:
«Конечно, плоть и кровь стремятся к всеобщности, осуждают сектантство и готовы назвать братьями и сестрами всех. Но как бы резко это ни звучало, от верного раба Царя Иисуса требуется защищать Его царские права и стоять за каждое слово Его закона. Друзья бранят нас, а враги презирают, когда мы ревностно служим Господу Богу Израилеву, но какое все это имеет значение, если нас одобряет Учитель? Слова Резерфорда, адресованные Уильяму Фуллертону, звучат у нас в ушах: „Я изо всех сил умоляю тебя отдать свою честь и достоинство Христу и за Христа. И не волнуйся за плоть и кровь, пока ты выступаешь за Господа, за Его истину и за Его дело. И хотя мы видим, что иногда истина терпит поражение, все же Христос — друг истины; Он вступится за тех, кто рискнет всем ради Него и Его славы. Сэр, наш день придет, и судья переменится, и нечестивые восплачут днем намного сильнее, чем дети Божьи плакали утром. Будем же верить и надеяться на спасение Божье“» 22.