Германия объявила войну Соединенным Штатам, и американцы во Франции теперь вражеские союзники, и я боюсь, что нацисты закроют нашу библиотеку навсегда. Хотя все служащие стараются делать вид, что ничего не происходит, мы устали и напуганы. Двигаемся как заводные игрушки. Иногда я начинаю злиться без причин. Иногда мне трудно думать. Иногда я не знаю, что думать.
В любом случае мы ждем рождественской вечеринки. Графиня сказала, что мы можем привести родных, если они высшего сорта, так что я пригласила маман и «тетю» Евгению. Папа́ не может прийти, у него какие-то встречи. Поэтому я на него и не жалуюсь. Он почти не бывает дома.
Люблю тебя,
Одиль
Аромат горячего вина со специями, приготовленного Борисом, плыл по всей библиотеке. В камине потрескивали каштаны. Битси помогала детям выреза́ть украшения для елки из старых каталогов. Мы с Маргарет нашли в кладовой яркие красные ленты и украсили читальный зал.
– У меня в квартире холодно, – сказала Маргарет. – Я могла бы использовать несколько этих заплесневелых книг в качестве дров.
Я инстинктивно схватила какой-то роман и прижала его к груди. Я бы скорее замерзла насмерть, чем уничтожила хотя бы один томик. Многие из этих книг были присланы из Америки для солдат во время Великой войны. Их читали в окопах и в полевых госпиталях, они приносили покой и помогали убежать от реальности.
– Да я шучу! – рассмеялась Маргарет. – Ты ведь понимаешь?
– Конечно…
И все равно говорить так было ужасно. Я ушла в уголок, баюкая «Портрет Дориана Грея», 823. Я вдохнула слегка пыльный запах книги, воображая, что это смесь запахов пороха и окопной грязи. Всякий раз, когда я открывала потрепанную книгу, мне нравилось думать, что я выпускаю на свободу дух какого-то солдата. «Привет, старина, – шептала я. – Теперь тебе ничто не грозит, ты дома».
– Разговариваешь сама с собой? – поддразнила меня Битси.
За ней появились маман и Евгения.
– Значит, вот где ты работаешь, – произнесла маман. – Здесь не так мрачно, как я ожидала.
– Вы что же, думали, будто она трудится в угольной шахте? – хихикнула Евгения.
Маман весело хлопнула ее по руке.
Каждый из пришедших принес какой-нибудь деликатес, которых теперь было так мало. Стоили они чудовищно дорого, их добывали либо на черном рынке, либо у деревенской родни. Нежный сыр камамбер. Корзинка апельсинов. Евгения поставила на стол тарелку паштета из гусиной печенки. Они с маман приготовили его из гусиных потрохов, которые Поль привез из Бретани.
В комнате все затихло, когда появилась графиня, в горностаевой накидке, под руку с мужем, седовласым джентльменом в смокинге. Даже без медалей на груди было ясно, что он генерал, – по его осанке, по тому, как он окинул гостей холодным взглядом, словно это были его войска.