– Я видела, как ей несут полный поднос, – заметила со своим обычным загробным смехом Миллимент, – непохоже, что у нее пропал аппетит.
– Тью-ю, – прошелестели Анкреды.
– Нам скажут, – спросила Полин, – как долго она рассчитывает…
– По-моему, не дольше, – не дала ей договорить Дездемона, – чем потребуется, чтобы завещание вступило в силу.
– А я вот что скажу, – заговорил Седрик, и все присутствующие повернулись к нему. – Быть может, сейчас немного неловко и преждевременно об этом говорить, но задуматься самое время. Наша милая Соня – незамужняя, а это совсем не одно и то же, что вдова Ста… вдова папа? Что скажете?
За столом воцарилось настороженное молчание. Его нарушил Томас.
– Ну да, конечно, – мягко сказал он, оглядывая родичей, – но это зависит от того, как составлено завещание. То есть назначена доля «Соне Орринкурт» или «моей жене Соне» и все такое прочее.
Полин и Дездемона на мгновение задержали взгляд на Томасе. Седрик провел дрожащими пальцами по волосам. Фенелла и Пол не оторвались от своих тарелок. Миллимент, с несколько натужной непринужденностью, сказала:
– Ну, бежать впереди паровоза мы не будем.
Полин и Дездемона переглянулись: Миллимент употребила сакраментальное «мы».
– Это же ужасно, – резко оборвала всех Фенелла, – ужасно затевать разговор о дедовом завещании, когда он здесь, наверху… лежит… – Не договорив, она закусила губу. Трой заметила, как Пол потянулся к ее руке. Дженетта Анкред, молчавшая на протяжении всего обеда, улыбнулась дочери – осуждающе и тревожно. «А ведь ей не нравится, – подумала Трой, – когда Фенелла ведет себя как все Анкреды».
– Дорогая Фен, – негромко проговорил Седрик, – ты-то, конечно, можешь позволить себе быть такой великодушной, такой нравственной. То есть я хочу сказать, тебя же в этой лодке точно нет.
– По-моему, Седрик, это звучит довольно оскорбительно, – сказал Пол.
– Ну что, все высказались? – поспешно вмешалась Полин. – В таком случае, миссис Аллейн, быть может…
Извинившись, Трой под каким-то предлогом отказалась перейти вместе с дамами после обеда в гостиную.
Выйдя в холл, она услышала, что к дому подъехала машина. Баркер уже стоял на крыльце. Он впустил троих мужчин, одетых в черные костюмы и с широкими черными галстуками. В руках у двоих были черные саквояжи. Третий, бросив взгляд на Трой, что-то тихо сказал.
– Сюда, пожалуйста, – пригласил Баркер, провожая гостей через холл в маленькую приемную. – Сейчас я доложу сэру Седрику.
Усадив посетителей, Баркер отправился с докладом, а Трой осталась переваривать официальное признание нового положения Седрика. Она искоса посмотрела на стол, где старший из трех с привычной ловкостью, свидетельствующей едва ли не об искусстве жонглера, то ли уронил, то ли позволил упасть визитной карточке, а потом легким щелчком отправил ее вперед, так что карточка скользнула под книгу, которую Трой сама принесла из библиотеки, чтобы скоротать время после обеда. Надпись на визитке была отпечатана шрифтом крупнее и темнее обычного: «Мортимер, сыновья и Лоум – бюро ритуальных услуг».