– Это мне неизвестно, сэр.
– Крыс там нет?
– Насколько я осведомлен, сэр, дама, о которой вы говорите, жаловалась на них одной из служанок. Та поставила капкан, и несколько крыс в него попалось. По-моему, дама говорила, что об отраве она не думала, потому ее и не использовали.
– Ясно. А теперь, Баркер, я попрошу вас как можно более точно описать, как выглядела эта комната, когда вы вошли в нее утром после смерти сэра Генри.
Скрывая дрожь в ослабевшей руке, Баркер прижал ее ко рту. В глазах у него блеснули слезы.
– Понимаю, насколько все это для вас тяжело, – сказал Аллейн. – Понимаю и прошу прощения. Присядьте. Нет, нет, присядьте, прошу вас.
Баркер слегка склонил голову и сел на единственный в комнате стул с высокой спинкой.
– Уверен, – продолжал Аллейн, – что, если в доме произошло что-нибудь очень дурное, вы желали бы, чтобы зло было наказано.
Казалось, в Баркере происходила борьба между профессиональной сдержанностью и личными переживаниями. Неожиданно его словно прорвало, и он выдал классическую реакцию:
– Мне не хотелось, чтобы наш дом был замешан в каком-нибудь скандале, сэр. Мой отец служил здесь дворецким при прежнем баронете, двоюродном брате сэра Генри – его звали сэр Уильям Анкред, – я прислуживал здесь же, сначала на кухне, серебро чистил, потом лакеем. С театром, сэр, – продолжал Баркер, – он никак не был связан, нет, старый джентльмен не имел к этому никакого отношения. Все случившееся было бы для него большим ударом.
– Вы имеете в виду то, как умер сэр Генри?
– Я имею в виду, – Баркер поджал дрожащие губы, – я имею в виду все, что здесь происходило в последнее время.
– Мисс Орринкурт?
– Тью! – выдохнул Баркер, подтверждая тем самым свою всегдашнюю верность Анкредам.
– Слушайте, – вдруг проговорил Аллейн, – вы знаете, что вбила себе в голову семья касательно всего этого дела?
Последовало продолжительное молчание, оборванное старческим шепотом:
– Я не хочу об этом думать. Я не одобряю подковерные сплетни и не принимаю в них участия.
– Ну что ж, в таком случае, – предложил Аллейн, – расскажите мне об этой комнате.
Нового он в конечном счете узнал не много. Затемненная комната, скрюченная человеческая фигура на кровати, выглядевшая «так, – с испугом пояснил Баркер, – словно он попытался сползти на пол», вонь, беспорядок и порванная веревка от звонка.
– А где же конец? – поинтересовался Аллейн. – То есть где кнопка?
– Она была у него в руке, сэр. Крепко зажата в руке. Мы даже сначала не заметили.
– А где она теперь?
– В ящике туалетного столика, сэр. Я положил ее туда. Чтобы потом починить.