еще не касались руки более умелые, чем ее».
Почти все любили принцессу за ее добрый нрав. Другой придворный писал: «Если английская принцесса чем и обладала в высшей степени, так это умением нравиться и тем, что мы называем изящными манерами; ее чары проявлялись во всем, во всех ее поступках и мыслях, и ни одна принцесса еще не умела так вызывать любовь мужчин и обожание женщин». Ей передалось обаяние деда по материнской линии, французского короля Генриха IV, и прабабки по отцовской линии, Марии, королевы Шотландии.
В 1660 году старшего брата Генриетты Карла пригласили вернуться в Англию и занять трон, и из бедной изгнанницы она внезапно превратилась в яркую звезду на королевском брачном рынке. Вскоре ей уже подыскали мужа в лице кузена, младшего брата короля Людовика XIV – Филиппа, герцога Орлеанского.
Известный всей Европе как Месье, будущий жених «был хорошо сложен и красив», по словам придворного, однако «ростом и типом красоты более походил на принцессу, нежели на принца. К тому же он куда больше усилий потратил на то, чтоб весь мир восхищался его красотой, а вовсе не использовал ее как инструмент в деле завоевания женщин… Казалось, тщеславие делает его неспособным на иную привязанность, кроме любви к самому себе». К тому же Филипп любил носить женскую одежду.
Летописец эпохи Людовика герцог Сен-Симон описывал его так: «Месье был человеком маленьким и круглолицым и носил туфли на таких высоких каблуках, что казалось, будто он перемещается на ходулях. Он всегда был по-женски разодет, носил кольца, браслеты, драгоценности, длинный черный парик, подвитый и напудренный спереди, а также ленты на любой детали гардероба, куда бы они подошли. Прекрасный образец чистоты, пропитанный благовониями. Его обвиняли в том, что он тайком пользуется румянами».
В семнадцать лет во время пребывания в «итальянском гнезде порока» он был совращен прекрасным племянником любовника королевы-матери, кардинала Джулио Мазарини. С тех пор у него было несколько любовников. Однако в двадцать лет Месье решил, что влюблен в Генриетту и больше всего на свете хочет жениться на ней. Столь экстравагантное увлечение заставило многих при дворе надеяться, что брак с прелестной принцессой излечит гомосексуальные наклонности Филиппа.
Генриетта, хоть и не была влюблена, искренне симпатизировала герцогу: они вместе выросли, и он умел рассмешить ее. В марте 1661 года они поженились, и при французском дворе Генриетту начали называть Мадам. Но, как писала добрая подруга Генриетты Мари-Мадлен Пиош де Ла Вернь, графиня де Лафайет, «чудесным образом воспламенить сердце этого принца не было под силу ни одной женщине на земле».