Я бы могла ей рассказать что-то о том, что я захотела с ней увидеться, пришла в ее кабинет, а потом решила тут подождать. Все было бы именно так, но она застала меня совсем в другом виде.
Одного взгляда на стол ей хватило для того, чтобы она поняла, что я тут что-то искала. И, возможно, даже нашла.
– Татьяна? – растянула губы в улыбке Нина Тимофеевна.
Улыбка вышла искусственной. Нина Тимофеевна сильно напряглась, обнаружив в своем кабинете новую пациентку. А если я здесь новенькая, то можно все-таки попробовать разыграть приступ топографического кретинизма.
– Вас вот жду, – сказала я.
– Я обедаю с подругой, это на другом конце территории клиники, – объяснила Грузанкова, садясь за стол. – Ох, ну и беспорядок тут у меня. Не помню, чтобы оставляла подобное.
«Какое лицемерие, – подумала я. – Я хотя бы чуть-чуть разгребла этот завал».
Нина Тимофеевна растерянно осмотрела стол, беспомощно разведя руки в стороны. Покачав головой, принялась медленно складывать разбросанные документы в стопки.
– Столько хлама, – бормотала она под нос. – И все такое столетнее. Вы присаживайтесь, Таня. Расскажете о причине вашего прихода?
Я следила за ее руками. Они ловко складывали один блокнот на другой, формируя пирамиду.
Казалось, Нина Тимофеевна убирается на автомате, но на самом деле она искала. Искала и не могла найти.
То, чего она лишилась, я успела спрятать за поясом джинсов. Но Грузанкова дурой не была. До того момента, когда она поймет, что заветный блокнотик у меня, а я совсем не нуждаюсь в консультации психотерапевта, оставалось очень мало времени.
Но Нина Тимофеевна решила не сдаваться.
Разобравшись с бумагами и расчистив рабочее пространство от всякого мешающего мусора, она сцепила пальцы в замок и сочувственно на меня взглянула.
– Не молчите, Таня, – проникновенно произнесла она, подавшись всем телом вперед. – Не молчите. Не молчите.
Какое-то серое облачко повисло перед глазами. Я приложила ладонь ко лбу и случайно увидела свои кроссовки. Светло-серые с яркими оранжевыми шнурками.
Возможно, оранжевый цвет и придал мне какие-то силы.
Стараясь не смотреть Нине Тимофеевне в глаза, я произнесла четким голосом:
– Перестаньте, пожалуйста.
Она тут же замолчала.
В кабинете стало тихо, но в ушах все равно стоял звон. Грузанкова попыталась меня загипнотизировать, и, надо сказать, она отлично владела своим умением вводить человека в транс. Еще бы минута – и все, расспрашивай Таню обо всем на свете, выпытывай секреты, пароли, явки.
Но почему Грузанковой пришло в голову лишить меня силы воли? Из-за блокнота, пропажу которого она наверняка уже обнаружила? Потому что других причин я не видела.