Развернувшись, я поспешила обратно. Только бы долго не искать!
Тормознув около стойки медсестры, я увидела висящий на стене список.
Присмотревшись, поняла, что нашла то, что нужно. Фамилии и номера.
Соломко в четвертой палате. Господи, да!
Раздался какой-то шорох, и я инстинктивно метнулась под стол. Кто-то быстро прошел мимо стойки.
Некоторое время я сидела, не двигаясь и молясь о том, чтобы к стойке никто не подошел. Но никто не вернулся. Тогда я опустилась на четвереньки и осторожно выглянула из прикрытия.
Тишина. Такая внезапная, гулкая. Никого, ничего. То ли все спать легли, то ли сгинули, как в фильме ужасов.
Выбравшись из-под стола, я сделала на полусогнутых один шаг вперед, потом другой. Не спешила далеко удаляться от «окопа». А решила, что если буду медлить, то потеряю последний шанс найти Вику. И я пошла дальше, всматриваясь в цифры, написанные на дверях.
Палата номер семь, палата номер пять…
Четвертая палата. И я без стука зашла внутрь.
Тут было две кровати, но занятой оказалась одна. На ней спиной ко мне лежал худой человек. Он даже не обернулся на звук открываемой двери.
Но я все еще была не уверена. Обошла кровать, всмотрелась в лицо.
Конечно, это была она. Лежала с закрытыми глазами, но не спала.
– Вика, – позвала я. – Открой глаза, пожалуйста.
– Не хочу, – едва слышно ответила девушка. – Ничего не хочу.
Она была в сознании, и она соображала. Это было огромной удачей.
– Посмотри на меня, – попросила я.
Никакой реакции.
Я присела на корточки.
– Мы с тобой уже виделись, помнишь? Я Таня, частный детектив. Нам нужно поговорить. Ответь мне, девочка. Я очень хочу тебе помочь.
* * *
За дверью было тихо. В коридоре никто не разговаривал, не кричал и не плакал. Впрочем, жизнь обитателей этого отделения могла быть и не той, которая мне представлялась. С чего я решила, что столкнусь с бродящими по коридорам людьми, потерявшими рассудок?
Вика была очень слабой. Медленно открыла глаза, но никакого удивления при виде меня не проявила. Смотрела так, словно мы видимся каждый день, и она бесконечно от меня устала.
– Вот и вы, – прошептала она.
– Вот и я.
– И что же вам теперь нужно?
Она имела полное право выдвинуть претензии. И хоть я не имела никакого отношения к смерти ее мамы, а вопрос, с которым ко мне обратилась Вика, тоже никак не касался случившейся трагедии, суть была сведена к одному – я не сделала ничего такого, за что меня нужно было благодарить или относиться ко мне по-дружески. Не поверив Вике и оттолкнув ее, я будто бы запустила какой-то страшный процесс, который привел девушку в эту палату, где она уже не жила – существовала.