– Алексаш, магию можно же только через руны использовать, а если артефакты отобрали у могущественно и страшного мага, то он никуда не денется от стражи. Так что не бойся, зло всегда проиграет добру, – словно дитю, что по моим годам и было на самом-то деле, объяснил наставник.
– Неужели злобный или добрый всемогущий маг не может превратить в артефакт любой подсобный предмет? – задал я тогда один из мучивших меня вопросов.
– Может, – улыбнулся Изуран. – Но не забывай, что для этого ему необходима мана. А насчёт подсобной вещи, если на неё при изготовлении не наложили мощные руны, не сделать её страшной.
Да, на полу или стенах начертить те или иные символы, напитать их магической энергией, а потом активировать – возможно, но желаемого эффекта не получить, если только не вливать постоянно ману и не обновлять руны. Захоти я выломать с помощью магии дверь и нарисуй руну разрушения, то после активации та вокруг себя металл уберет, примерно, на миллиметр.
– Маг же мог вызвать заморозку холодом, от которого даже камень трескается! – не оставлял я в своё время попыток добиться от наставника признания, что перед магами любая преграда не помеха.
– И сам от холода умрёт, – покачал головой наставник. – Ещё раз говорю, без большого количества магической энергии и артефактов, любой маг, что ребёнок. Да и у стражей есть артефакты, блокирующие магическую энергию, если той пользуется кто-то чужой в их зданиях.
Этот момент меня тогда сильно заинтересовал, но Изуран не захотел отвечать на вопросы, возможно, сам толком про это плохо знал.
В двери со скрежетом провернулся ключ, заскрипел засов и меня попросили на выход. Тюремщик и ещё двое его помощников, отконвоировали меня в допросную. Даже холодок по спине пробежался, когда увидел приспособления для пыток. Кстати, не замысловатые: дыба, колодки на столе с колесом для растягивания тела, стул со стальными штырями из спинки и сиденья, жаровня и куча разложенных пыточных инструментов на столе. За столом сидит невзрачный на вид мужик и теребит тонкие усики, внимательно следя за моей реакцией. Дородный мужик в фартуке что-то делает с подведённой к жаровне трубой и бормочет себе под нос ругательства.
– Что там у тебя? – недовольно посмотрел на палача (так его про себя обозвал) мужик и нервно ус дёрнул.
– Господин дознаватель, труба плохо тянет, – басом ответил палач. – Давно просил, чтобы прочистили, а то толком и пятки не поджарить, задохнёмся.
– Тогда ногти будешь вырывать, – отмахнулся мужик за столом и указал мне на стул перед столом: – Садись и рассказывай.