Посеревший Серый (хех! каламбурчик, однако!) отчаянно затряс головой из стороны в сторону и начал мелкими шажками отступать со двора.
Тут, как кавалерия из-за холмов, налетели бабушки. Для начала они хором перекричали и заставили успокоиться отца Марса. Затем бабушки Аурики и Рейнгарда надавали внучкам и внукам подзатыльников. (Ха! А мне-то не перепало! Тетя Лиза только встала рядом, контролируя.)
Наконец, дело дошло до вопросов "какого рожна?" и "куда, собственно?".
— Да никуда! — всплескивала руками Аука, — НИ-КУ-ДА!
Марс при этом тяжко вздыхал, понимая, что его отца сейчас не переубедить. Не объяснить, что никуда они собирались уходить, а наоборот — вернулись. Раз уж батя почему-то решил, что "великолепная четверка" наладилась в поиск, то все — любые доводы и доказательства отметаются с ходу, а любые эмоции только отягощают вину и увеличивают наказание.
От спанья на перине я отказался, хоть это было и нелегко.
— Опять на чердак свой хочешь? — все-таки сдалась Тетя Лиза, — Ведь просквозит тебя там. О-хох! Створки-то до конца не открывай…
— Хорошо, — я послушно кивнул, — Спокойной ночи.
— Да уж, спокойной… Ладно, иди давай. Утром из Города должны подъехать — как раз вся эта катавасия закончится. О-хох! Я там тебе верблюжье одеяло положила, если зазябнешь — укройся…
Эх, какие у меня были планы на "подробный анализ происходящего и выработку конструктивных решений", пока я поднимался на чердак типа мансарда, а потом крался вниз на кухню с целью немного покусошничать на сон грядущий — ведь жареных кекликов сегодня в моей жизни так и не случилось… Увы, едва голова коснулась подушки, а сытое тело — матраса…
Рассвет в горах, наверное, самое красивое, что я видел. Даже роскошные пейзажи виртмиров с ним не сравнятся.
Сначала первые, еще слегка розоватые, лучи Солнца зажигают ледники на вершинах. Пламя медленно движется вниз, и видно, как ровная, словно проведенная по линейке, полоса терминатора, четко разделяющая вчера и сегодня, приближается к подножью. Остывший за ночь воздух струится вдоль склонов, искажая восприятие, и кажется, что горы начинают дышать, потягиваться, переминаться и пританцовывать.
Почти с головой укрытый колючим толстым одеялом — только глаза и холодный нос наружу (а "холодный" — значит "здоровый", хе!) — я в который раз через проем чердачного окна смотрел на никогда не надоедающее представление.
Неожиданно поймал себя на том, что не ощущаю привычного тихого восторга. И причина вовсе не в банальных утренних намеках организма насчет "заодно и умыться". Сегодня я не просто наблюдал за восходом Солнца — я использовал "наблюдение за восходом", как веский повод не вставать. Нечто подобное бывало во время сдачи ЕГЭ. Словно, пока ты не вылез из-под одеяла, день экзамена формально еще не наступил…