— Вот и подумайте на первом же заседании бюро. Люди там боевые, задорные.
Перечисляя членов бюро, Елин назвал Лидванскую.
— Хорошая, боевая дивчина. Назначена начальником аптеки полка. Недавно ей присвоили звание младшего лейтенанта, скоро будем принимать в партию.
— А как зовут девушку с орденом Красного Знамени?
— Это старшина Гусева. В полку ее зовут просто Катей или сестричкой. Многих раненых спасла от смерти. В самое пекло лезет. Там, где жарко, там и она. Любят ее бойцы за бесстрашие. Да вот прочтите, какие стихи ей посвящают, — и протянул мне дивизионную газету «За победу». На второй странице жирным шрифтом было напечатано стихотворение:
В халате белом, в скромненькой косынке,
Бесшумной поступью привыкла ты ходить.
Твой нежный взгляд, тепло твоей улыбки
Любую боль заставят позабыть.
Ты знаешь всех… Ты каждому больному
Всегда готова помощь оказать.
Ты всем, кто слаб или взгрустнул по дому,
Умеешь слово теплое сказать.
При взгляде на тебя бойцов суровых лица
Улыбками приветными цветут,
И, отвечая на твою любовь сторицей,
Сестрицей ласково зовут.
Трудись, сестра! Не на последнем место
В делах борьбы твой беззаветный труд!
Победы близок час! В победных наших песнях
Про славный подвиг твой не раз певцы споют.
Стихотворение и в самом деле трогало за душу. Это было второе литературное произведение, встретившееся мне за первый день пребывания в полку. Под стихами стояла подпись: «Сержант О. Гохман».
— Это, — пояснил Елин, — Ольга Гохман, из санроты. Но такие стихи о Кате подпишет любой, начиная с командира полка. Посмотришь на нее — птичка-невеличка, а недавно в плен фашиста взяла.
— Кто? Гусева?
— Ну да.
— Как же это случилась?
И только Владимир Григорьевич начал рассказывать, задребезжал телефон. Звонил майор Буланов. Он предложил парторгу срочно отправиться в первую роту, на участке которой что-то неладно. Елин пробовал уточнить, что там происходит, но замполит, кажется, и сам толком ничего не знал.
— Противник что-то затеял. Возьмите с собой комсорга, пусть оглядится.
В траншее нас нагнал помощник начальника штаба по разведке старший лейтенант Михаил Корнеевич Селезнев. На вопрос Елина, что произошло, он невнятно, скороговоркой бросил:
— Противник просочился к НП полка.
— Чепуха какая-то. Как это немец мог пройти через боевые порядки и очутиться в районе НП? — недоумевал Елин.
Мы прибавили шаг. Из-за леса донесся артиллерийский гул, и над головами зашелестели снаряды. На нейтральной полосе запрыгали шапки разрывов. Вдруг из-за дымового облака выскочила танкетка и на полном ходу устремилась в глубину расположения полка. Но что это? Наши стрелки и артиллеристы прекратили огонь, зато гитлеровцы неистовствовали, пытаясь уничтожить танкетку. В районе первой роты рвались снаряды и мины. Танкетка ловко перепрыгнула через бруствер траншеи и скрылась в овражке на стыке рот. Мы с Елиным поспешили туда. Каково же было наше удивление, когда из забрызганной грязью немецкой машины стали один за другим выпрыгивать наши бойцы.