Когда Боабдиль увидел многочисленное войско, он возмутился духом.
— О, Аллах! — воскликнул он: — ты видишь мое сердце. Ты знаешь, что я верно держался заключенного условия; я даже предлагал этому коварному королю стать его вассалом, но он предпочел врагом явиться пред Лохой. Пусть падут на его голову последствия разрыва и его коварство!
Негодование подавило в Боабдиле нерешительность и слабость. Он не был трусом, но, колеблясь долгое время, решался вдруг и тогда действовал безрассудно. И теперь Боабдиль, увидя испанское войско, стремительно вооружился, взял с собою 500 человек конницы и 400 человек пехоты и со всею своею свитой бросился на высоты Альбоасина, где еще не успел утвердиться маркиз Кадикский.
Дон Диэго Кордуанский, еще не успевший переправиться через реку Хениль, услышал воинский крик Мавров и увидел, как они бросились на место. Он узнал Боабдиля по его дорогому и изящному вооружению, по его богато украшенному коню и по блестящей его свите. Вскоре неровности почвы скрыли от него отряд мавританский, но он слышал крики, бой барабанов, звуки труб и стрельбу и понял, что сражение началось. Он рвался на помощь к своим, но не мог скоро перейти через долину; однако после неимоверных усилий ему удалось выбраться, и он поскакал во весь опор во главе своих войск и поспел вовремя.
Битва кипела. Боабдиль сражался в первых рядах, не помышляя о себе и опасности, которой подвергался. Он получил две раны при самом начале битвы. Его свита защищала его и дралась с львиною храбростию. Когда Боабдиль, обливаясь кровью, упал без чувств, свита вынесла его на своих плечах из свалки и продолжала биться. Маврский рыцарь на черном коне во главе храбрых бросился вперед и принял начальство вместо Боабдиля. То был суровый и мужественный воин Амет-эль-Сегри с остатками своей когда-то многочисленной и страшной армии. Одушевленные его примером, Мавры бросились неудержимо на Испанцев и лезли вверх по холму, оттесняя их. Многие знатные Испанцы были убиты. Граф Урено стал на место убитого отца и продолжал отчаянную битву, которая длилась с редким с обеих сторон ожесточением. Мавры понимали, что им необходимо было для спасения Лохи овладеть высотами, и послали за подкреплениями, которые пришли тотчас и окружили возвышенность Альбоасина. Положение маркиза Кадикского сделалось опасным. Мавры теснили его со всех сторон, бились с его войсками врукопашную, а издали стрелы крепости разили его отряд, находившийся на верху холма. Но в эту минуту показался в долине английский граф Райверс. Он еще никогда не видал сражений с Маврами и не мог не залюбоваться на зрелище, ему представившееся. Атаки кавалерии маврской, их чудные кони, неправильные, но густые и стремительные натиски пехоты, мавританские чалмы, перемешанные с христианскими шлемами, все в этой неистовой схватке поразило его. При громе труб и литавр, при воинственных кликах солдат, при стрельбе и гуле сражения кровь его закипела, дух взыграл. Он бросился к королю и просил позволения принять участие в сражении. Король дал его ему. Граф Райверс был в каске и в тяжелой кирасе, меч висел у бедра его; он потрясал тяжелою секирой и, оборотясь к своим йоменам (yeomen — вассалы) сказал им: