– Уехать я планирую завтра в полдень. В это время на улицах больше всего людей.
Собрав все необходимое, он устроился на балконе, прислонившись спиной к стене. Нагретый за день камень быстро остыл и теперь приятно холодил кожу. Их никто не выследил, никто не знал, что они здесь. Шейборн подумал о том, как верно Август выбрал место – на окраине оживленного мира.
Селеста вышла и села напротив, поджала ноги и обхватила колени. Костяшки на руках стали неестественно белыми.
– Мне не следует ехать с тобой дальше, майор. Меня многие знают, тебе будет легче исчезнуть одному. Я спасла тебя от ястребов и не желаю скормить волкам.
Он поднес ко рту сигару, одну из тех, что нашел в коробке на столе ее отца. Ее горящий конец мог быть виден в темноте, и он на всякий случай прикрывал его ладонью.
– Кто ты? Кто ты сейчас? – Он говорил нежно, еще не забыв, что произошло в подвале. Вглядываясь в ее лицо, которое было так близко, что его без труда можно было хорошо разглядеть, он не находил ничего от той девушки, что знал много лет тому назад.
Селеста молчала.
– У тебя обручальное кольцо? Ты вышла замуж? – Он попробовал изменить вопрос, чтобы добиться ответа.
– В этом мире женщине трудно одной, майор.
– Он хороший человек?
– Когда-то я так считала.
– А теперь?
Она закрыла глаза и прислонилась головой к стене, давая понять, что больше ничего не скажет. Шейборн решил сменить тему.
– Какой настоящий цвет твоих волос? Я видел их седыми, черными, красными. А помню золотисто-коричневыми.
Она подняла руку и сняла шляпку.
– Вам многое неизвестно обо мне, майор Шейборн, и цвет волос в том числе.
– Когда-нибудь я буду знать все, мадемуазель Фурнье. – Он сделал ударение на слове «мадемуазель». – Я пришел на следующий день, чтобы благодарить за щедрость, которой ты удостоила меня в сарае в Лэнгли, но мне сказали: ты уже уехала.
Селеста почувствовала, что щеки ее краснеют от стыда против ее желания.
– Едва ли мою девственность можно считать большим призом. – Да, она смогла произнести это вслух. Слова повисли в тишине между ними. Правда была во много раз тяжелее значимости для него такого подарка.
Однако Шейборн не собирался отступать от темы.
– Иногда я задавался вопросом…
Она резко повернулась, и лицо ее оказалось совсем рядом.
– Каким вопросом, майор?
– Ты знала, что отец увезет тебя в Париж на следующий день после?..
– После того, как я отдалась тебе? Да.
– Я думал, ты уехала из-за меня.
Горло сжалось, и она с трудом сглотнула. Сейчас, когда их везде ищут и хотят убить, не лучший момент для исповеди и признаний. Если Шейборну суждено выбраться и жить дальше, то одному, точно без нее.