– Вниз упал.
– Ничего он не упал. Я, Юла, твою сумку проверил. Ничего ты меня не спасал, ты просто мокасин у меня хотел украсть, потому что давно на него заглядывался. А теперь верни его мне!
– Нету такого закона, чтобы по чужим сумкам лазить!
– Это только на болотах нету. Тут тебе что, болото?
– Неважно. Ты закон нарушил. И потом, там в сумке был мой запасной мокасин.
– У тебя ровно один запасной мокасин?
– Вот именно.
– Ну и как в нем оказалась моя любовная переписка?
– Какая еще переписка?
– Которой мы с ней все это время обмениваемся. Которую я в мокасине хранил. Вот какая переписка, Юла!
– То есть ты не один раз закон нарушил, а множество раз. Поскольку прятал свои записки – которые ты сам себе пишешь, никто больше их не читает, – прятал их в моем запасном мокасине!
– Ты туда все равно не заглядывал!
– Если б знал, то заглянул бы!
– Но ведь не заглядывал же! И потом, нет у тебя никакого запасного мокасина – я его у тебя спер.
– Вот поэтому я его и спер у тебя обратно!
– Ты не можешь спереть обратно вещь, про которую не знаешь, что она сперта. Ты его просто спер! Нету такого закона, чтобы воровать.
– Это только на болотах нету!
– Твоя сумка – то еще болото!
– Ха-ха-ха!
Амба довольно ухмыльнулся собственной шутке – и тоже расхохотался.
Фейнт выдернула затычку и, отпив добрый глоток, передала кожаную флягу Сладкой Маете.
– Ты только послушай этих идиотов, – сказала она.
– Делать мне больше нечего, – отозвалась Сладкая Маета. Потом ее передернуло. – Знаешь, это ведь со мной первый раз, чтобы мне вот так вот в штаны лезли.
– У некоторых перед смертью встает – и что им тогда делать?
Та фыркнула.
– Издеваешься? У них там по-настоящему ничего и не было, уж не знаю, палки они туда подвязали, что ли? – Отпила вина, оглянулась, вздохнула. – Красиво тут.
– Наш маленький рай.
– Ну, по крайней мере восходы тут, надеюсь, красивые. – Помолчав немного, она продолжила: – Я-то сначала подумала, что Рекканто мне на помощь бросился. А теперь мне все больше кажется, что он тоже решил, пользуясь случаем, немного за меня подержаться.
– А что тут удивительного, Сладкая? Он все-таки мужик.
– С хреновым зрением.
– Да и с лапами погаными, получается.
– Убить мне его, что ли?
– Обожди-ка, – сказала Фейнт, отнимая у нее флягу. – Он тебя все-таки спас, когда им руки-ноги пообрезал.
– От конкурентов хотел избавиться.
– Или все-таки, Сладкая, честь твою спасал?
– Как скажешь.
Фейнт вернула затычку на место.
– Нижние боги, Сладкая, как ты думаешь, во что это мы там такое вляпались?
Сладкая Маета поджала пухлые губы, полуприкрыла глаза длинными ресницами.