— Еще не закончили проверку. Делаем опрос жителей, — ответил он.
Я попросил его ускорить эту работу, а сам решил проверить, как идут дела у автоинспекторов ГАИ. По нашей просьбе они должны были установить, какие машины проезжали через село в день убийства Лозы.
— Да, затягивается наше следствие, — вздохнул Войный. — В следственных органах бытует правило: если в течение трех суток дело о преступлении не раскроется, его считают «глухим», и расследование обычно затягивается на месяцы, а то и годы.
— Какие же мы, по-вашему, допустили ошибки? — спросил я Войного.
Он ответил не сразу. Прошелся по кабинету, постоял у окна, заметил, что собирается к дождю, — воробьи в пыли купаются. Потом обернулся ко мне.
— Ошибок серьезных не было, — сказал, как бы успокаивая. — Дело необычное, да и преступник не местный. Но мы его найдем, обязательно найдем, хоть и много еще белых пятен в деле.
Наконец-то получили объемистое дело Лозы из областного суда, но, к сожалению, образцов почерка его сообщников в нем не оказалось. Свои показания осужденные собственноручно не писали, а кассационные жалобы от их имени были написаны адвокатами. Таким образом, наша работа по раскрытию убийства Лозы снова усложнялась, хотя я кое-что из дела себе извлек, нужно было только проанализировать все.
Когда мы ломали себе головы над тем, что же предпринимать дальше, откуда начинать новые поиски, в кабинет вошел прокурор.
— Добрый день! Как успехи у сыщиков? — приветливо спросил он у нас, пожимая каждому руку.
— Сдвигов почти никаких, топчемся на одном месте, — ответил я.
— Машина наша забуксовала, Григорий Иванович, — улыбнулся с иронией Войный.
— И вы, я вижу, носы повесили, — с прищуром взглянул на нас прокурор. — Ай-яй-яй! Ну-ка, давайте пошевелим мозгами, вместе разберемся, такое ли уж безвыходное наше положение. Рассказывайте вы, — обратился он ко мне.
— Пока ни одна версия по убийству Лозы до конца не доработана. Заполучить почерк осужденных нам не удалось. Полагаю, нужно срочно запросить личные дела из лагерей, где отбывали меру наказания осужденные. Правда, версия о том, что убийство Лозы совершил один из его бывших соучастников, сейчас у меня под сомнением. Обоснованы сомнения показаниями свидетеля Назарчука, — доложил я и прочел показания Назарчука, обращая внимание прокурора на приметы человека, которого видели ранним-рано у скирды. — Когда же я знакомился с судебным делом Лозы и его сообщников, то убедился, что ни один из них шрама на лице и татуировки на руке не имел. Обращает на себя внимание еще такая деталь: при осмотре места происшествия мы изъяли серую фуражку. Пострадавшему она не принадлежала, а мужчина, спавший возле скирды, как показал свидетель Назарчук, был без фуражки. Выводы напрашиваются сами собой, — закончил я и взглянул на Войного.