Он быстро дошел до лестницы и стал подниматься. Откуда-то сверху доносились приглушенные голоса. В темные окошки бился снег. Что он будет делать, когда дойдет до ее палаты? Возьмет на руки, отнесет в джип, а потом они уедет подальше. Может быть, в Москву. Маше потребуется еще одна таблетка.
Он шел быстрым шагом по коридору. В руках темнел довольно тяжелый черный тубус. На втором этаже располагались административные кабинеты, приглушенный свет ламп мерцал с монотонным жужжанием. Дверь одного из кабинетов по пути внезапно открылась, из нее вышла женщина с сумкой под мышкой.
Она мельком глянула на Андрея, но как будто даже не заметила его. Провернув ключ в замке, она засеменила к лестнице, прихрамывая на одну ногу.
— Кажется, еще успеваю. Кажется, еще успеваю… — повторяла она полушепотом.
Андрей посмотрел на табличку двери: «№ 212.Коммерческий отдел». Повернувшись, он проводил женщину взглядом, пока она не свернула на лестницу. Старый паркет под ее каблуками мерзко скрипел.
Где-то еще горел свет, но он шел, не обращая внимания на окружение. Теперь, когда он был так близко от дочери, голос, что молил о спасении, ЕЕ голос, будто бы пропал. Она всегда разговорила с ним. Всегда была рядом. Андрей чувствовал ее присутствие, недвижное и спокойное. Теперь ощущение пропало, и это пугало его больше всего остального.
«Наверное, я просто перенервничал», — думал он, шагая по длинному переходу между больничными корпусами. В окно он увидел реанимационный блок, ярко освещенный, словно летающая тарелка посреди клубящейся вьюги и сердце его забилось сильнее.
Стены разговаривали с ним, кричали ему, звали его. Равномерный свет ламп бежал по потолку, отражаясь в невидящих глазах. Его мерно покачивало, баюкало, засасывало в темный омут небытия. Он то хватался за скользящую над ним световую морзянку, как за единственную нить, связывающую прошлое и будущее, то отпускал ее, не в силах противостоять хлестким ударам боли.
Андрей шагнул в реанимационный корпус, который только что видел из окна.
У него закружилась голова. Запах паленого мяса, запах тлеющей одежды и жженых волосков. Запах страха и запах смерти. Он был на волосок. Где-то здесь ему делали операцию. Тогда его спасли и мать никогда не рассказывала о том случае. Обрывки того дня приходили к нему в ночных кошмарах. Он задыхался, стонал, бился в кровати, выгибаясь дугой. Он видел старика с седой бородой, стоящего на высоком холме. Серебристый лунный свет струился сквозь него и полупрозрачная дымка, которой он был окружен, двигалась, словно живая. Андрей смотрел на старика зачарованно, но когда уже был готов открыть рот, чтобы задать вопрос, тот самый вопрос, который мучил его уже много лет, он неизменно просыпался.