Взгляд упал на сумку с дневником Маргарет. Вот еще одна жертва обстоятельств. Практически родственная душа.
Чтобы отвлечься, я открыла дневник и перевернула страницу.
Строки были зачеркнуты, замазаны чернилами. Виднелись разводы, как капли от воды или слез. Что-то случилось с Маргарет.
На следующей странице почерк стал более неровным, словно она торопилась.
«Вчера он… (зачеркнуто). Я не хотела, то есть… все произошло так быстро. Он целовал меня на чердаке, ласкал чуть смелее, чуть откровеннее, чем всегда. Я и боялась, и замирала от удовольствия. Я понимала, что он расстроен помолвкой, но что мы могли сделать? Он задрал мне юбку, он всегда так делал, его пальцы скользили у меня между ног. Мне это всегда было приятно. В конце наступает момент такого наслаждения, что одно воспоминание об этом заставляет снова тянуться к нему.
Но он вдруг лег сверху, а потом было больно. И… он сказал, что стал моим первым мужчиной. И я теперь не девушка. Я плакала, а он гладил меня по голове и обещал что-нибудь придумать.
Но что он может придумать? Он меня обесчестил.
Мне страшно. Я никому не могу рассказать об этом. Меня ждет позор».
«Я должна решиться. Должна поговорить с мессиром Валерио. Сегодня он с беспокойством спрашивал, хорошо ли я себя чувствую. А я сильно похудела от страха. Две недели… осталось две недели. Моя беда уехала вчера. Бросила меня тут одну с матушкой. Все эти две недели он каждый день… А я не могла отказать. Но я не могу обмануть мессира Валерио. Он этого не заслуживает. Сегодня вечером пойду к нему в кабинет. Расскажу обо всем. Не могу больше».
«Ужас сковывает меня, и зубы стучат от страха. Нужно бежать. Я ошиблась во всех. Написала мессиру Рональдо, он согласен помочь. Все эти дни не выхожу почти из комнаты, сказалась больной. Завтра спрячу дневник в дупле дерева и сбегу. Нужно успеть до свадьбы. Не могу видеть мессира Валерио. Он чудовище.
Пошла в кабинет следом за ним четыре дня назад. Хотела признаться в своем падении. Только увидела, как он входит в потайную дверь. Успела посмотреть, как он дотронулся до рогов оленя, и шкаф отъехал, а там каменный ход. Юркнула в кабинет, смотрю, он уже далеко в этом каменном коридоре. И пошла за ним. Окликнуть не смела, и боязно вдруг стало. Огонь в его факеле вдруг из красного стал зеленым.
Я кралась следом за ним и понимала, что нельзя себя обнаружить. Мы словно перешли какую-то черту, за которой осталось все знакомое. А теперь впереди меня шел человек, которого я боялась.
Вскоре по обеим сторонам коридора начались двери камер. Много-много дверей. Когда свет факела осветил одну из дверей с отодвинутой заслонкой, я увидела мелькнувшее там мертвенно-бледное лицо с застывшими глазами. И так испугалась, что метнулась обратно в темноту. Раздалось какое-то нечеловеческое хрипение, а потом глухие удары. Сначала за той дверью, а потом за остальными.