Короче: долгое, непредсказуемое, нудное занятие. И тут мне повезло: петушок и несколько курочек сами образовались, «силою вещей».
А если это бабьё… в курятнике ночевать будет… со всей своей свитой… фиг мы лишний раз яичницу поедим.
«Эх, яичница! Закуски
Нет полезней и прочней
Полагается по-русски
Выпить чарку перед ней».
После этих княгинь-птичниц — чарка будет не «перед», а только «вместо».
Я ещё не додумал эту мысль, а уже рванул вперёд. Шагнул вперёд, на наше низенькое боярское крыльцо, на котором меня уже пытались убить «летающими дровами», весь в старании донести свою мысль о том, что не надо наших курей беспокоить по вашим всяким мелко-велико-княжеским разборкам…
Ой, ха, стук, бум, ё, ах, уйё, ш-ш-ш… Стою на коленях, лбом в доски крыльца, руки резко вывернуты за спину. И слышу взволнованный, чуть надтреснутый голос Акима:
— Княже! Не вели казнить! Это сын мой, Ванятка! Он — не вор, не злодей, не душегуб!
Как хорошо дед про меня думает! Это я-то не «душегуб»?
А что это было? Я же просто шагнул к крыльцу. Но какой-то дурак пытался воспрепятствовать и подставил ножку. Я вылетел на крыльцо головой вперёд и мне навстречу, в грудь, князь ткнул своим посохом. Может, чисто инстинктивно пытался остановить моё падение. Хотя… такой резной дурой чёрного дерева — грудную клетку можно насквозь пробить.
Я, вот тут точно — чисто инстинктивно, без всяких боевых искусств — врубил по княжьему посоху своим дрючком. Князь блока не ожидал, посох выпал и упал. И — бумкнул. А из толпы выскочили «два молодца, одинаковых с торца», сшибли меня на колени и воткнули лбом в пол.
Финита? — Ага, индейская изба вам в гости, православные: у одного из молодцев у шеи — перо Сухановской рогатины, у другого — рожно Ноготковой секиры. Спиной к ним стоят Ивашко и Чарджи, клинки обнажены, а «ш-ш-щ» — это топоры Чимахая.
— Сын, говоришь? А с чего это у твоего Ванятки людей — всё железо наголо?
Аким… призадумался. Вопрос-то… наглядный. А ежели сынок — вор и противу светлого князя злоумышленник, то голову срубить надлежит и папашке. По «Изборнику»: не ослабевай бия младенца, а то будут тебе многие обиды и наказания.
Молчать нельзя. У «Бешеного китайца» плаха — как проходной двор.
Оправдываться — нельзя. «Извиняться» — говорить «из вины», признать себя в чём-то виноватым…
Прямой наезд… На Андрея Боголюбского?! Блин! У меня столько глупости не наберётся! Остаётся одно — меняем тему.
— Да разве ж это всё?! Да у меня у одного — ещё девять клинков! Ты вели своим отпустить — покажу. (Это я пытаюсь выпендриваться и кочевряжиться из положения «замели волки позорные»).