Дворецкий наконец распахнул последнее окно. Он подошел к судье и показал на толстые, покрытые красным лаком балки, что пересекали сводчатый потолок. С центральной балки свисал красный шнур с растрепанным концом.
— Мы обнаружили ее висящей здесь, ваша честь. Горничная и я.
Судья Ди кивнул.
— Была ли госпожа Хо чем-то расстроена сегодня утром?
— Ах, нет, ваша честь, в полдень во время обеда она была в хорошем настроении. Но когда господин Хва Мин пришел к хозяину, она…
— Хва Мин, вы сказали? Зачем он приходил? Он знал, что в два часа встретится с господином Хо в моем кабинете.
Дворецкий смешался. Немного поколебавшись, он ответил:
— Готовя двум господам чайный стол в гостиной, я, ваша честь, не мог не услышать произносимых ими слов. Я понял, что господин Хва желал, чтобы мой хозяин дал вашей чести во время совещания выгодный ему совет. Он даже предлагал моему хозяину солидное… э-э… вознаграждение. Мой хозяин, разумеется, с негодованием отверг его.
Тут к судье обратился врач:
— Я бы хотел показать вашей чести нечто довольно странное.
Уловив волнение в голосе врача, судья Ди коротко приказал дворецкому:
— Отправляйся за горничной госпожи Хо.
Затем он подошел к ложу. Судебный врач повернул голову мертвой женщины. Перед судьей предстало сильно искаженное лицо, хотя было видно, что принадлежало оно очень красивой женщине. Ей можно было дать около тридцати лет. Врач откинул в сторону волосы и показал судье ужасный синяк на левом виске.
— Это первое, что беспокоит меня, ваша честь, — медленно проговорил он. — Второе же то, что смерть наступила от удушения, но при этом не смещен ни один из шейных позвонков. Сейчас я измерил длину шнура, свисающего с балки, петли, лежащей на столе, и высоту самой женщины. Легко понять, как она могла это сделать. Она встала на этот стул, затем на стол, перебросила шнур через балку, завязала на одном конце скользящий узел и затянула шнур на балке. Потом она сделала петлю на другом конце, надела ее на шею и шагнула со стола, опрокинув чайник. Когда она здесь висела, ступни ее находились всего в нескольких цунях[1] от пола. Петля медленно сжала горло, но шея ее не сломана. Нельзя не удивляться, почему она не поставила другой стул на стол и не прыгнула с него. Тогда она наверняка сломала бы шею и умерла мгновенной смертью. Если сопоставить этот факт с синяком на виске…
Не закончив, он многозначительно посмотрел на судью.
— Вы правы, — сказал судья Ди.
Он взял официальный формуляр и вновь засунул его в рукав. Теперь только небесам известно, когда ему удастся заполнить свидетельство о смерти. Вздохнув, он спросил: