Это решение казалось самым разумным и верным, но Бран все равно никак не мог заснуть. Как же теперь дождаться завтрашнего утра? Мальчик всегда вставал в одно и то же время. До рассвета. Эта привычка уже была выработана годами. Но именно сейчас он боялся проспать. Вдруг именно в этот раз, впервые в своей жизни, он проспит!
За этими мучениями время перевалило за полночь. Из-за жары окно в келье Брана было открыто, и комнату наполняли звуки летней ночи. Трещали сверчки, кто-то копошился в траве. Наверное, мыши. Вдруг мальчик отчетливо различил тихий стук. Он явно не мог принадлежать насекомым и мелким полевым зверькам. Как будто кто-то постучал костяшками пальцев в дверь. Тук-тук-тук. Только очень тихо.
Бран бесшумно поднялся с кровати и на цыпочках подкрался к двери. Глупость, конечно, – все давно спят. И вдруг опять тихо-тихо: тук-тук-тук. Бран припал ухом к двери. Сердце его отчего-то колотилось как бешеное. Звук точно шел из коридора.
Несколько секунд длилась томительная тишина. А потом вдруг Бран различил, как тихонько скрипнула дверь. Петли были не смазаны только в одной келье из всех – у дьякона Швабриила. Мальчик знал это, потому что сам не смазал их как следует на этой двери в отместку за то, что дьякон послал его выполнять работу, которую должен был сделать сам. Такой поступок, конечно, был недостойным и низким для послушника, но Бран мгновенно забыл об этом, когда сообразил, что это значит.
В приходе находилось всего четыре человека. Сам Бран, пресвитер Никониил, дьякон Швабриил и загадочный монах-странник. Сам дьякон в свою собственную дверь стучаться бы не стал. Настоятель и вовсе не имел привычки выходить из кельи по ночам. Кроме того, если бы это был он, то Бран бы услышал традиционную форму приветствия. Без нее войти в чужую келью было нельзя, уж кто-кто, а пресвитер Никониил соблюдал все обычаи неукоснительно. Оставался один-единственный вариант. Но что потребовалось монаху-страннику от дьякона Швабриила, да еще ночью?
Прежде чем Бран успел принять какое-то осознанное решение, он уже по пояс высовывался из своего окна. Окно дьякона Швабриила находилось метрах в четырех и тоже было распахнуто настежь. Однако здесь гвалт от сверчков стоял такой, что расслышать что-либо другое не было никакой возможности.
Недолго думая, Бран перепрыгнул через подоконник и мягко приземлился на траву. Что-то в глубине души подсказывало, что то, что он затевает, дурно. Другая часть его тряслась от страха. Но жгучее любопытство гнало вперед.
Он прокрался вдоль стены и через несколько мгновений уже был у окна дьякона. Свет в келье не горел, однако был слышен приглушенный низкий голос монаха-странника. Слов было не разобрать. Эх, подобраться бы поближе!