Рэд сидел на стуле в позе лотоса – остров спокойствия в бурлящей толпе. Раньше он устраивался прямо на полу посреди платформы, но к нему всё подходили полицейские и просили пересесть. Пришлось раздобыть складной стул. Рэд утверждал, что хранит его в тайнике, там же, где его библиотека. Люся была уверена, что Рэд – фокусник и выуживает предметы из воздуха – свои складные стулья, свои книжки, бинокли, чтобы разглядывать интересных людей на другом краю платформы. Рэд не отличался тактичностью и рассматривал девушек, которые, его заметив, стремились поскорей зайти в вагон.
Теперь Рэд наслаждался – читал книгу в разноцветной обложке. Ему, как обычно, было уютно и сонно: толпы он будто не замечал. Вообще Рэд любил толпу. «Они омывают меня… Я чувствую их печали, надежды. В основном они добрые! Что бы там ни говорили, Люся, поверь мне. Добрые! Сами люди любят про себя говорить – мол, мы такие жестокие. Но каждый из них сначала хотел как лучше. Только Верховная Кошка однажды заигралась, запутала нить его судьбы»… Люсе представлялось огромное пушистое существо с презрительной кошачьей мордой, и она уже догадывалась, что Верховная Кошка будет сражаться с крысами – с такими, как на рукояти её кинжала. Она представляла Верховную Кошку похожей на харма, её хлёсткий упругий хвост рассекал воздух. Верховная Кошка угрожает человечеству! Люся постоит за людей – прыжок! – и с крысиной ловкостью она свернёт голову Верховной Кошке. Представлять было легко, ведь просто вообразить то, чего ты ни разу не видел. Люся видела только котят: в вестибюле маленьких чёрных котят раздавала бабушка.
– Я остаюсь на месте, – сказал Рэд вместо приветствия. – Но мир меняется с каждой прочитанной книгой. Вот опять… гляди… перевернулся!
На обложке было написано: «Медитации. Сущность и существование».
– Мы не договорили, – с энтузиазмом начал Рэд, откладывая книгу. – Смысл метро, его сокровенность…
Он осёкся. Никогда Люся не видела у него такого взгляда, серьёзного, без насмешки. Даже о терактах он умел говорить с насмешливой мудростью, «не в последний раз живём!» – повторял он. Самое странное и страшное – увидеть Рэда серьёзным.
– Люся, – произнёс он со странной, бессмысленной интонацией. – Ты всё-таки не послушала меня? Ты что, была там? Люся!
– Рэд, я… Я захотела и пошла! Духи делают, что хотят. Иначе зачем мы духи, а не люди?
– Ты понимаешь, во что ты превратилась теперь? На что ты стала похожа, Люся?
«Это имя Наталья Игоревна ожидала услышать меньше всего, даже чашку с чаем уронила, благо, чая почти не осталось, только скатерть намочила», – читала Люся книгу пассажира на скамейке. Какое имя? Неужели моё? Не может быть, чтобы Люся, девочка с такой милой сумочкой, совершила такое страшное преступление! Люся захотела узнать продолжение, но мужчина захлопнул книгу. «Печать солнца… Неужели заметно?» Тихо-тихо, тенью вспорхнув на крышу поезда, Люся скользнула в тоннель. Пассажиры, казалось, что-то почувствовали. Люся знала, что всем им захотелось обернуться на неслышное скольжение тени… Но не обернулся никто.