Нику мутило от их дурманящего шепотка. Она не видела ничего красивого или манящего в человеческой смерти, только боль, страх и сожаление. День тек, напоминая собой грязную пену, и Ника плыла сквозь часы и минуты, никак не в силах вынырнуть из детских воспоминаний.
Сунувшись к кабинету истории, класс напоролся на глухую преграду: учительница заперлась изнутри, желая отдохнуть от их назойливого общества.
– Овца, – коротко выдохнул Рустам, пару раз дернув облезлую ручку и пнув ногой по двери. Тишина была ему ответом, только Максим поперхнулся смехом, но, не встретив поддержки, сразу же замолчал.
Стоя в коридоре у широкого окна, Ника никак не могла прийти в себя, то цепляясь пальцами за холодный подоконник, то раскачиваясь из стороны в сторону, будто в трансе. Растрепанные рыжие кудри делали ее похожей на сумасшедшую.
Из-за окна доносился глухой скрип: р-раз, и пожилая техничка в оранжевом жилете сгребает лопатой свежевыпавший снег, чистит дорожки во внутреннем дворике школы. За пластиковыми дверями в соседнем коридоре во всю глотку вопили малыши, но Ника ничего этого не слышала: в ее глазах плясало раскаленное солнце, горько пахнущее чуть подгнившими апельсинами. Надсадно скрипели старые педали. Ярко-алая кровь текла по выбеленному жаром асфальту.
Никита дотронулся до ее плеча, обжег нечеловеческим холодом, и Ника коротко вскрикнула. Вскрик этот на мгновение почудился ей воем траурного клаксона. Обернувшись, она поняла, что вокруг застыло лишь обледенелое утро, а удивленные одноклассники все и разом косятся на ее пылающее лицо.
– Что?! – рявкнула Ника, сжимая кулаки, только бы никто не увидел застывшие в глазах стеклянные слезы. Крошечный Малёк, стоящий ближе всех, втянул голову в плечи, кутаясь в извечный темно-зеленый свитер:
– Я ничего… Ты просто так закричала…
– Отстаньте от меня. – Ника отвернулась, чувствуя на себе жадные взгляды, что шарили по ее сгорбленной спине, надеясь поживиться чем-нибудь интересным. Пришлось оборачиваться и смотреть одноклассникам прямо в глаза, словно доказывая в очередной раз – я не слабая. Даже не думайте, что я слабая!
Серая Мишка, почти слившаяся со стеной, аж губу закусила от интереса, но сразу же отвернулась, делая вид, что ни при чем. Липкий взгляд огромного Максима с показным равнодушием скользил по Нике. Витя в своих дебильных наушниках смотрел как бы мимо нее, но Ника-то знала.
Они смотрят. Прислушиваются к ее рваному дыханию. Словно шакалы, ждущие, когда обессилевшая антилопа рухнет на желтоватую траву и больше не сможет прятаться от их гнилых зубов.