Девочка аккуратно пробралась сквозь кипучие заросли гортензии, села под окном и стала слушать. Звуки дома часто рассказывали о нем чуть ли не половину всей информации.
– О, господин Бэрри скоро вернется. – Голос женщины дрогнул.
– Ему не угодишь. Не беспокойся, Эннилейн. Чтобы он ни сказал, на свете нет ничего вкуснее твоего пирога! И закрой окно, прошу тебя! Я так задохнусь!
– Хоть бы госпожа Кватерляйн успела вернуться до его прихода, вот был бы праздник!
Эйви почему-то расстроилась, узнав, что госпожи нет дома. Она тяжело вздохнула и прошептала: «Не бойся, Крикун, все у нас будет хорошо».
Бельчонку вдруг вздумалось переползти с плеча на спину, и пушистый его хвост уткнулся в ноздри Эйверин. Она поморщилась, изо всех сил сжала тонкие губы…
– Аа-а-а-апчхи! – оглушительно взорвалось под окном.
На кухне что-то упало, послышалась возня. Над подоконником показалось розовощекое лицо, обрамленное смешными, совсем барашковыми кудрями.
– Позволь спросить: что тебе надо?
Эйверин побагровела от стыда, но быстро вскочила на ноги и четко ответила:
– Мне сказано явиться сегодня к двенадцати. У меня нет часов, поэтому я пришла сюда, как рассвело.
– Ох, ты, выходит, та чудная малышка, которую купила госпожа?! Проходи, проходи! Мы тебя очень ждем!
Лицо расплылось добродушной улыбкой, на пухлых щеках появились глубокие ямочки. Эйверин благодарно кивнула и поспешила к парадной двери. Тяжелые сапоги ее прогрохотали по трем кованым ступенькам, и девочка остановилась. Бельчонок вновь влез на ее плечо и затаился в ожидании.
Створки дверей скрипнули, и Эйви зажмурилась. Она потянулась дрожащими пальцами к груди и тут же их отдернула. Девочка думала, что давно не скучает по дому, что из-за бед, свалившихся на нее, она разучилась по чему-то тосковать. Но в груди засаднило, а в горле застрял противный ком, когда из дома номер семнадцать по улице Гимили потянуло давно забытым уютом. Эйверин вошла внутрь, скинула с ног сапоги и бережно отставила их в сторону.
– Меня зовут Эннилейн!
Женщина, румяная и ароматная, как свежая булочка, протянула девочке теплые руки и крепко сжала тонкие, порядком замерзшие пальчики. Эйви постаралась запомнить прикосновение этих рук. Ей казалось, что такие руки бывают только у тех, кто любит готовить. С другими руками с тестом не сладишь.
– Как хорошо, милая! Будешь мне помощницей! – Эннилейн провела Эйви из уютной прихожей в большой темный зал.
Девочка потянула куртку за ворот: после улицы зал показался ей чересчур душным. Но она глубоко вдохнула и, окутанная ароматом кофе, древесины и старых книг, расслабилась. Дом определенно был ей по вкусу.