Кол выкрутил ножки штатива, повернул крепление под углом. У него зазвонил телефон. Он поднял указательный палец и повернулся, чтобы заслонить микрофон от ветра. Спина его коричневой куртки ярким контрастом выделялась на нежном небе. Рубероид тихонько хрустнул, когда он прошел на другой конец маленькой крыши, чтобы поговорить без посторонних.
– И тебе доброе утро. Где твоя мама? – Его голос был спокойным, и я смогла сразу определить, кто звонил. Этот звонок стал своего рода зазором в плотной ткани времени, коротким перерывом, через который я увидела масштаб надвигающейся на меня усталости, но еще не почувствовала ее. Я потерла глаза и снова переключила внимание на камеру.
«Интересно, тут есть доставка кофе?» – подумала я, потому что не могла напиться.
– Послезавтра, – сказал Кол в трубку. – Да, у меня сегодня выходной. Я работаю над кое-чем с Эмили… Правильно, это ее… Нет, его здесь нет, слишком холодно. Он у нее дома.
Кол повернулся и одними губами сказал мне: «Энди». Я молча кивнула. Я невольно подслушала и улыбнулась.
– Потому что мы в ее офисе. Она не приводит его на работу. Да, в том же здании, о котором мы говорили на днях. Оливия, стоп. Где твоя мама? – Он закашлялся, потер шею. – Ну, возможно, тебе придется сказать ей, что пора вставать, дорогая. С ней все будет в порядке. Уже больше девяти часов. Все будет хорошо. Обещаю. Перезвони мне, если что будет нужно.
Он закончил разговор и положил свой телефон в карман куртки.
– Извини.
– За что?
Притворяясь, что не слушаю так уж внимательно, я закрыла один глаз и посмотрела в видоискатель вместо экрана. Из-за этого медицинский центр казался таким далеким, будто между нам пролегал океан.
Он пожал плечами.
– Я знаю, мы тут пытаемся сосредоточиться. Она просто скучает, я так понял. Это случается иногда, когда она проводит целую ночь в квартире у мамы.
– Что случилось?
Я решила, что могу спросить. Пока не появились цветы, мы в основном наблюдали за людьми. Ничего особенного. Я потерла руки, согревая их.
Мы вышли на лестничную клетку, подальше от ветра, и изредка проверяли время.
Кол сложил руки на груди и ответил:
– Ее мама встает слишком поздно, а потом поздно засыпает. Я не осуждаю, правда. Она на самом деле отличная мама, но ведет образ жизни музыканта. Похоже, что многие из них спят допоздна.
– Я не слышу в твоем голосе осуждения. По-моему, ты все прекрасно понимаешь, если тебе интересно мое мнение.
Он не ответил. Я знала, что была опасно близка к тому, чтобы полезть не в свое дело.
– Ну, мне уже не нужно беспокоиться о том, чем она сейчас занимается в свободное время. Мы не пытаемся быть вместе, мы просто родители. Если Оливия не страдает от того, что ее мама приезжает и уезжает в поздний час, какая разница – меня это устраивает.