— Я не знала, что вы двое тоже придете, — сказала она. — Но зачем вы обвязали головы этими грязными веревками?
— Т-с-с! — прошептал Ма Жун. — Никому не говори! Мы замаскировались. — И он крикнул толстухе на второй джонке: — Эй, мамаша, пришли-ка сюда мою пышечку! Она подержит мне голову, когда на меня обрушится морская болезнь!
— В Корейском квартале полно женщин, — раздраженно проговорил Ким Сан.
Он отдал приказ на корейском трем лодочникам. Те оттолкнулись от джонки и взялись за весла.
Ким Сан, По Кай и Ма Жун, скрестив ноги, сели на подушки, лежащие на палубе вокруг низкого лакового стола. Цзяо Тай тоже хотел к ним присоединиться, но Ю Су поманила его к двери палубной рубки.
— Разве ты не хочешь посмотреть, как выглядит корейская барка изнутри? — Девушка недовольно надула губки.
Цзяо Тай бросил взгляд на остальных. По Кай наполнял чаши вином, Ким Сан и Ма Жун увлеклись беседой. Он подошел к Ю Су.
— Похоже, они пока обойдутся без меня.
В ее глазах поблескивали озорные огоньки. Он подумал, что никогда еще не видел такой красавицы. Они зашли в рубку, и Цзяо Тай вслед за девушкой спустился в главную каюту. Рассеянный свет двух цветных фонарей падал на очень низкое и широкое резное ложе черного дерева, щедро инкрустированное перламутром и покрытое толстой тростниковой циновкой. Стены украшали вышитые шелковые драпировки. Струйка чуть резковатого благовонного дыма медленно поднималась от бронзовой курильницы причудливой формы, стоящей на туалетном столике, покрытом красным лаком.
Ю Су подошла к туалетному столику и поправила цветок за ухом. Повернувшись, она с улыбкой спросила:
— Тебе здесь нравится?
Нежно глядя на нее, Цзяо Тай внезапно ощутил непонятную грусть.
— Теперь я понимаю, что тобой нужно любоваться в естественном окружении и в твоих национальных одеждах. Только мне странно, что в твоей стране женщины всегда носят белое. Для нас это цвет траура.
Она шагнула к нему, приложила палец к его губам и прошептала:
— Не говори так!
Цзяо Тай крепко обнял девушку и поцеловал. Потом он потянул ее к ложу, сел сам и усадил ее рядом с собой.
— Когда мы вернемся на джонку, — прошептал он ей в ухо, — я останусь с тобой на всю ночь.
Он хотел снова ее поцеловать, но она оттолкнула его и встала.
— Как ты спешишь, — еле слышно промолвила она.
Она развязала свой замысловатый бант. Потом вдруг повела плечами, и платье ее упало на пол. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная.
Цзяо Тай вскочил, поднял ее на руки и опустил на ложе. Если раньше она казалась ему слегка безразличной, то теперь дышала такой же страстью, как Цзяо Тай. Он подумал, что никогда еще так не любил.