— Где это оружие?
— Оружие? Все это был просто обман, чтобы ее одурачить. Она поверила. — Ким Сан застонал, руки судорожно вцепились в кинжал, торчащий из его груди. Пот и слезы струились по его лицу, когда он простонал: — Она… она… Какие же все мы свиньи! — И он стиснул бескровные губы.
— Если это не оружие, то что же вы тайком перевозите? — настаивал Цзяо Тай.
Ким Сан открыл рот, и оттуда хлынула струя крови. Кашляя, он выдавил из себя:
— Золото!
Его тело обмякло и повалилось на бок.
Ма Жун переводил непонимающий взгляд с Ким Сана на обнаженное тело мертвой девушки.
— Она хотела тебя предупредить, а он убил ее, так?
Цзяо Тай кивнул.
Он торопливо оделся, затем с любовью уложил на циновке тело девушки и укрыл ее белым платьем. «Цвет траура», — подумал он. Глядя на ее неподвижное лицо, он тихо сказал другу:
— Верность. Нет ничего прекрасней верности, Ма Жун!
— Красивые слова, — последовало насмешливое замечание из-за их спин.
Оба резко повернулись.
По Кай, стоя в дверном проеме, заглядывал сверху в каюту.
— Святые Небеса! — воскликнул Ма Жун. — О нем-то мы и забыли.
— Нехорошо! — отозвался По Кай. — Я воспользовался оружием слабого и сбежал. Схоронился на узких мостках, опоясывающих барку.
— Спускайтесь сюда! — проворчал Ма Жун. — Поможете перевязать мою рану.
— Из тебя хлещет кровь, как из поросенка, — с сочувствием констатировал Цзяо Тай. Он поднял длинный пояс девушки и начал перевязывать руку Ма Жуна. — Что у вас там случилось?
— Один из этих псов внезапно вцепился в меня сзади, — начал рассказывать Ма Жун. — Я было нагнулся, чтобы перекинуть его через голову, но тут второй пнул меня в живот и выхватил нож. Я уж подумал, что мне крышка, но тот, что держал сзади, вдруг меня отпустил. В последний момент я увернулся, и нож, нацеленный в сердце, попал в левую руку. Я дал второму коленом под дых, а правой двинул в челюсть, так что он перелетел через ограждение. Тот, что был у меня за спиной, видать, разобрался, что к чему, и сам прыгнул за борт, я слышал всплеск. А на меня накинулся третий. Здоровенный бугай, а я рукой пошевелить не могу. Ты появился как раз вовремя!
— Кровь больше не течет, — сообщил Цзяо Тай и завязал концы пояса на шее Ма Жуна. — Пусть рука висит на перевязи.
Ма Жун скривился, когда Цзяо Тай затянул повязку потуже, а потом спросил:
— А где этот пьяный поэт?
— Пошли на палубу, — предложил Цзяо Тай. — Наверное, он опустошает там кувшины.
Но когда они поднялись, на палубе никого не было. Они принялись звать По Кая, но в ответ услышали лишь затихающий в тумане плеск весел.