Но мгновение прошло, и Веэн снова превратился в спокойного, респектабельного господина, каким был минуту назад, только, быть может, несколько более хмурого.
Он опустился в кресло, положил ногу на ногу, прикрыл глаза рукой.
— Кто тебе рассказал про Мавродаки?
— Краснухин.
— Что он тебе рассказал?
— Сказал, что был такой знаменитый коллекционер нэцкэ Мавродаки.
— Еще что?
— Больше ничего.
Из-за раздвинутых пальцев Веэн испытующе смотрел на меня.
— Ты сказал ему, что знаком со мной?
— Нет.
Некоторое время он молчал, прикрыв глаза рукой, потом сказал:
— Итак, Краснухин рассказал тебе про Мавродаки и после этого ты решил порвать со мной знакомство?
— При чем тут Мавродаки?
— Что же заставило тебя принять такое решение?
Мы вернулись к тому, с чего начали. Что я могу ему сказать? Он добивается правды, а правда заключается в том, что он прохвост, а сказать это неудобно.
Мне осталось только встать.
— Я пошел.
— Подожди!
Я опять сел.
— Тебе придется сказать правду.
— Что я вам скажу! — закричал я. — Мне не нравится все это, я не люблю тайн, не люблю секретов. Я не должен говорить Косте про его отчима, Краснухину — что пришел от вас, моим родителям — что выполняю ваши поручения, должен все время что-то скрывать, утаивать, выпытывать, узнавать. Я не привык к этому. И я путаюсь: что я должен говорить, чего не должен. Может быть, так нужно для собирательства. Но такое собирательство меня не привлекает.
— Я тебя понимаю, — сочувственно ответил Веэн. — Но разве я заставляю тебя лгать? Взрослея, мы все меньше делимся с родителями своими делами. Если тебе нравится девочка, вряд ли ты бежишь рассказывать об этом папе и маме, так ведь?
— Так.
А что я мог ответить? О Майке и Зое я не рассказывал и не собираюсь рассказывать.
— Что касается Краснухина, то поверь мне: он знает мою коллекцию лучше, чем я его. Он крупный специалист, хотя и дилетант. Он во многом дилетант, к сожалению. Он рассказывал тебе о Мавродаки, но сути дела он не знает, хотя и учился у него.
— Краснухин говорил, что была статья в газете, потом собрание…
— Было и это, — подчеркнуто небрежно сказал Веэн, — но главное в другом. Незадолго до этой трагедии Мавродаки женился. Он горячо любил свою жену, но она ушла к другому человеку, к его лучшему другу… Вот действительная причина того, что произошло. Все остальное — внешнее. Но это дело прошлое, давно забытое, а жизнь идет. Краснухин соревнуется со мной, я с Краснухиным, и ничего здесь предосудительного нет, законом это не карается.
Я не знал, что ему ответить. Голову сломаешь с этими собирателями!