Кто-то сел рядом со мной. Я оглянулся. Это был отчим Кости. Он тоже смотрел на меня, вспоминая, где меня видел. Потом вспомнил и улыбнулся:
— Пришел посмотреть?
— Мы с Костей пришли.
Он еще раз улыбнулся, как мне показалось, несколько смущенно, даже растерянно, отвернулся и стал смотреть на ринг. И как в прошлый раз, он мне очень понравился. Добрый человек — сразу видно.
Объявили фамилию Кости. Он пролез под канатами и очутился в своем углу. Следом за ним появился и его противник.
Костя дрался уверенно. Он левша, стоит в правосторонней стойке, а это всегда опасно для противника: у него сильный удар и правой и левой. Противник был выше. И все равно Костя уже в первом раунде послал его в нокдаун и во втором раунде послал в нокдаун. Рефери прекратил бой и присудил Косте победу ввиду явного преимущества.
Отчим Кости повернулся ко мне:
— Молодец он все-таки!
У него было счастливое лицо. Приятно смотреть на человека, радующегося успеху другого.
— Понимаешь, — сказал он, — Костя не любит, когда мы, его родители, приходим на соревнования. Многие боксеры этого не любят. Я не хотел, чтобы Костя знал…
— Не беспокойтесь, — ответил я.
— Ну, спасибо. — Он потрепал меня по плечу и быстро ушел — не хотел встречаться с Костей.
Конечно, мой отец не пришел бы тайком смотреть на меня, он пришел бы открыто. И если бы я дрался так здорово, как Костя, я бы сам позвал на соревнования моих стариков — пусть посмотрят. И дерись я так здорово, как Костя, я бы прямо сейчас, не сходя с места, надавал бы Косте плюх. Так мне было жаль Костиного отчима. Он любит Костю, а Костя заставляет его унижаться. Хам!
Подошел Костя, и мы с ним досмотрели соревнования. Стало немного интереснее — на ринг вышли тяжеловесы, а в тяжелом весе ударят так ударят. Костя сказал, что сегодня только четверть финала. А когда будет финал, зал будет битком набит.
Мы вышли из клуба.
— Дойдем до Белорусского, а там доедем на метро, — предложил Костя.
Бульвар тянулся посередине Ленинградского проспекта.
— Что у тебя произошло с Веэном? — спросил Костя.
Начинается! Опять надо изворачиваться. Мы говорили с Веэном о Мавродаки, а о нем Костя запретил говорить. По-видимому, Веэн уже передал ему наш разговор. Ну и черт с ними! Надоело, честное слово, тайны, секреты — невыносимо!
— Он просил тебя обменять нэцкэ?
Ах так, разговор о нэцкэ. Значит, Веэн не передал ему нашего разговора о Мавродаки. Странно! Почему?
— Да, просил.
— Он предлагал тебе взамен хорошую нэцкэ?
— Я не имею права менять.
— Чья она?
— Художника Краснухина.
— Тебе какая разница?
— Не желаю иметь дела с Веэном.