Джилва помолчала, изучая мое лицо.
– Это слишком сильно отдавало религией, – затем продолжила она, – а с незапамятных времен единственной религией во Владениях был Путь Змея. И Свейвил, руководствуясь очевидными политическими целями, объявил культ Амбера вне закона, как еретический. Это оказалось ошибкой. Не делай он ничего, мода быстро прошла бы сама собой. Хотя, конечно, сказать наверняка трудно… Так или иначе, объявленный вне закона, культ снова ушел в подполье, и люди стали относиться к нему еще серьезнее – как к символу недовольства. Понятия не имею, сколько культовых часовен спрятано в Домах, но совершенно ясно, что перед нами – одна из них.
– Чудесный социологический феномен, – произнес я. – А твой кумир – Бенедикт.
Джилва рассмеялась:
– Нетрудно было догадаться.
– На самом деле часовню описал мне мой брат Мэндор. Он утверждал, что забрел туда на вечеринке в Хендрейке, не зная, что это такое.
Она усмехнулась.
– Он, должно быть, проверял тебя. Занятия эти долгое время были общеизвестны. И я случайно знаю, что он и сам приверженец культа.
– Правда? Откуда же ты знаешь?
– В былые дни Мэндор не делал из этого тайны – вплоть до всеобщего запрета.
– А кто мог быть его личным кумиром? – осведомился я.
– Принцесса Фиона.
Все любопытней и любопытней…
– И ты действительно видела часовню, ей посвященную?
– Да. До запрета принято было приглашать на службы друзей – всякий раз, когда ощутишь раздражение от королевской политики.
– А после запрета?
– Все публично заявили, что их святыни разрушены. Но многие, думаю, просто упрятали их в укромные уголки.
– А как насчет друзей на обрядах?
– Полагаю, это зависит от того, насколько близок друг, о котором ты говоришь. Понятия не имею, как сейчас поклоняются культу Амбера. – Она махнула в сторону алтаря. – Хотя места, подобные этому, незаконны. Хорошо, что я не знаю, где мы находимся.
– А как насчет связи между объектом поклонения и реальной фигурой? Я бы сказал, что Мэндор действительно небезразличен к Фионе. Он встречал ее – а я при этом присутствовал. Мне известен кое-кто еще, укравший вещь своего… покровителя?.. и хранящий ее в святилище. И вот это, – я встал, прошел к алтарю и поднял меч Корвина, – подлинный меч отца. Я видел Грейсвандир вблизи, трогал его, держал в руках… Это он. Так вот я и думаю: мой отец пропал, и последний раз, когда я видел его, при нем был этот клинок. Допускают ли догматы культа возможность держать своего кумира в заточении?
– Я ни о чем подобном не слышала, – ответила Джилва. – Но почему бы и нет? Предметом почитания является дух личности. Почему бы не содержать в заточении саму личность?