– Привет, – сказал он.
Томочка кивнула.
– Переезжаешь? – спросила она равнодушно, и Илья подумал, что это спокойствие было показным.
– Да.
– Если из-за меня, то не стоило. – Томочка на редкость хорошо контролировала свой голос: он почти не выдал ни волнения, ни обиды. – Я тебе докучать не стала бы.
– Нет, дело не в тебе.
«Лжец, лжец!» – ехидно мяукнул внутренний голос.
– У матери буду жить. Она в больнице, инсульт. Скоро выпишется, нужно будет ухаживать.
Глаза Томочки наполнились сочувствием: броня нарочитого спокойствия чуть треснула.
– Господи! Илюша, это такой ужас! – Она знала, что мать и сын не ладят. Илья как-то раз упомянул об этом, опустив подробности. – Тебе будет сложно. Такие больные требуют особого ухода, к тому же часто они очень капризные. Сильный удар был? Дай Бог, чтобы не парализовало и с головой все нормально было!
Илья подумал, что еще немного, и Томочка предложит помощь. Она, видимо, тоже решила, что излишне горячо выказывает сочувствие, потому что сменила тон и неловко закончила:
– Мне очень жаль. Сил тебе и терпения.
– Спасибо, – так же церемонно ответил Илья.
– Привет, Томочка.
Миша, который отнес уже свои коробки, вернулся за следующей партией.
Томочка поздоровалась с ним и отвернулась к двери, которую еще не успела запереть. Миша поднялся по лестнице, вопросительно посмотрел на Илью, и тот сразу понял, что друг имел в виду: «Мне свалить по-быстрому и дать вам поговорить или торчать тут, чтобы она быстрее ушла?»
Беда в том, что Илья и сам не знал. Томочка была такая милая и хорошенькая в своем новеньком наряде, что хотелось смотреть на нее подольше. А кроме того, взглянув на девушку, Илья понял, что скучал по ней, что ему недостает ее заботы, тепла и внимания. Пусть он не любил Томочку, но ему было с ней хорошо и спокойно.
«Не будь эгоистом», – приказал себе Илья и, когда Томочка заперла дверь и снова повернулась к ним лицом, сказал:
– Всего тебе хорошего. Нам еще кучу вещей надо перетащить, так что…
Она слегка покраснела (а может, то была лишь игра света), засунула связку в сумочку и сухо проговорила:
– До свидания. Здоровья твоей маме.
Томочка спускалась по лестнице стремительно, каблуки ее отбивали сердитую дробь. Может быть, она все это время ждала, что Илья поразмыслит и поймет, как ему без нее плохо, надумает начать все заново. Теперь же надежда умерла, и Илья возненавидел сам себя за то, что снова причинил боль этой чудесной девушке.
Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Миша философски заметил:
– Так все равно лучше, чем отрубать собаке хвост по частям. Гуманнее.