— Никак нет, сэр, — снова ухмыляется Джексон. — Куда ей бежать? К этим, что ли? Мы с Сайком и Новиковым решили немного поучить сучку, сэр. А она недотрогу корчит. Ну, ничего. Мы ее быстро обломаем. Присоединитесь?
Я устал. Невероятно, просто безумно. За последние двое суток я спал… Нисколько. Не до того было. Особенно после того, как выяснилось, что остатками батальона придется командовать мне. И сейчас хочется простых решений.
Самое простое, что приходит в голову — поднять ствол и влепить очередь в эту наглую, ухмыляющуюся морду. Однако я сдерживаюсь и произношу тихим, но полным металла голосом:
— Рядовой. Сейчас вы, все трое, разворачиваетесь и идете отсюда на хрен. Если вы делаете это быстро и без пререканий, я, так и быть, молчу, и вы не отправитесь на гауптвахту, а, может быть, и под трибунал. Пленную я отведу в подвал сам. Выполнять!
Джексон ухмыляется еще шире.
— Что, садж, в одного сочную телочку решил оприходовать? Так нечестно. Это мы ее сюда привели. Но так и быть, готовы уступить. Первым будешь?
Сука.
Видимо, что-то отражается на моем лице. Ну, или рука на цевье непроизвольно дергается, потому что рядовые отступают на шаг, а Джексон, произвольно или нет, берется за кобуру излучателя.
Я вскидываю бровь.
— Это бунт, рядовой? Неподчинение приказу?
Где-то в глубине души я понимаю этих пацанов. Брошенных прямо в ад, умывшихся кровью и видевших смерти друзей. Девушка — одна из повстанцев, одна из тех, кто стрелял и убивал, пытаясь прорваться к кораблям. Но она — военнопленная, а мы солдаты Федерации. И мы не должны уподобляться этому сброду. Иначе, чем мы будем отличаться от них?
— Да пошел ты на хер, садж, — цедит Джексон. Излучатель уже в его руке. Одурманенный недавним боем, он еще не пришел в себя и сейчас способен на все что угодно. — Командовать понравилось? Вали командуй своими. А нам — не мешай. Всосал?
Остальные, воодушевленные примером товарища, тоже тянутся к стволам. Я начинаю просчитывать варианты.
На мне — штурмовая броня, выстрелы ручных излучателей для нее — как щекотка. Разве что попадут в голову — шлем разъело кислотой во время последней атаки и мне пришлось его выбросить. В руках — стрелковый комплекс, а решившие поразвлечься бойцы — лишь в штанах и майках. Завалиться влево, срезая одной очередью Сайка и Новикова, перекатиться через плечо и, встав на колено, пристрелить Джексона. На все про все — пара секунд, даже понять, что происходит, не успеют. Только вот…
Додумать, что именно мешает мне расстрелять потерявших берега бойцов, я не успеваю. Позади слышится удивленное восклицание, а потом знакомый голос спокойно и буднично интересуется, так, будто спрашивает, не осталось ли у меня воды во фляге.