— Хм, — она вздернула брови, метнула взгляд к кроватке для новорожденных и задумчиво кивнула, — если она будет похожа на Богдана, ей подойдет это имя.
— То есть вы уже получили результаты? — я поразилась такой скорости и потянулась за пультом от кровати, чтобы чуть-чуть ее приподнять.
— Нет-нет, — отмахнулась женщина, не отрывая взгляда от моей дочери. — Но я почему-то уверена, что анализы окажутся положительными. Прости за вчерашнее. — Женщина скривила губы и, повернувшись ко мне, положила свою ладонь на мою и крепко сжала пальцы. Если бы я стояла, то точно упала бы от неожиданности. — Мне никто не говорил ни о какой свадьбе. И лишь когда нотариус сказал, что у сына есть завещание, которое он имеет право зачитать лишь в присутствии наследников, а никого из нашей семьи среди таковых не значится, тогда сыновья рассказали мне о тебе. Ты теперь уже, как мать, должна понять меня, — тяжело вздохнула Яна Залесская, — я решила, что ты мошенница.
— Что изменилось? — настороженно спросила я, облизав губы.
— Я видела тебя вчера. И либо ты очень хорошая актриса, либо я была не права. Да, я из тех людей, которые редко признают свою неправоту, но в данном случае…
— Чего вы от меня хотите? — выкрикнула и резко выдернула руку из захвата.
Слишком все это было неправдоподобно. Мягко стелет, да жестко спать. Если она решила ласковыми словами склонить меня к отказной от дочери, то хрен ей на постном масле, а не отказная.
— Аврора, я хочу всего лишь наладить с тобой нормальное человеческое общение.
— Зачем? — Я сузила глаза, внимательно наблюдая за матерью Богдана.
— Я хочу присутствовать в жизни внучки и уверена, что у меня есть на это право. Если ты согласишься, я бы поучаствовала и в твоей — она натянуто улыбнулась. Но я даже не могла представить, что именно она имела в виду.
— То есть вы не собираетесь отбирать у меня дочь? — спросила напрямую, на что Залесская натурально выпучила свои огромные светло-голубые глаза и закашлялась.
— Я что, по-твоему, чудовище? — рявкнула она на меня сразу после того, как откашлялась. — Девочка и так еще родиться не успела, а уже отца лишилась, мне нужно ее и без матери оставить?
И настолько ее глаза светились гневом, недовольством и даже обидой, самой настоящей неприкрытой обидой на мои слова, что я ей поверила тогда. Спокойно расслабилась и, покормив проснувшуюся Ульяну, сама наконец-то уснула, даже не дожидаясь того момента, когда Яна Юрьевна покинет мою палату.
Из роддома меня выписали через пять суток, к тому моменту уже несколько дней были известны результаты ДНК-анализов и никто не сомневался, что моя малышка — дочь Богдана. Яна Юрьевна опять пробралась ко мне в палату и без всех церемоний с заворачиванием в красивый конверт взяла на руки Ульяну, крепко прижала ее к себе и скомандовала: