– Что значит, не выезжаете к таким? – крикнула Настя. Она чуть привстала, бабкина голова безвольно мотнулась, глаза у нее чуть приоткрылись. В точности как у утопленника, когда показалось, что он жив и еще все можно исправить. Макс отвел взгляд.
– К каким таким? – кричала Настя. – Вы обалдели? Она участник войны, бегом сюда, или я в прокуратуру напишу, губернатору, президенту!..
– И в спортлото! – Витька выплюнул окурок, потянулся за новой сигаретой. – Это поможет, зуб даю.
– А ты чего стоишь? – взвился Макс. – Языком трепать каждый может. Самому слабо, страшно, да? А если она помрет у тебя на руках? Представил?
Вспомнил разом и жуткий холод кожи покойника, и какой он тяжелый, точно бревно, и гримаса на лице как насмешка. Витька закурил вторую, затянулся, сказал спокойно:
– Я по огнестрелу и колото-резаным могу, по переломам, по полевой хирургии немного. А тут ничего такого и близко нет, спец нужен вроде тебя. Скорочи на нас забили, вижу, – он глянул на Настю. Та сжимала в руке мобильник и поправляла бабке волосы. Кожа старухи была все еще влажной, хотя пол в подъезде уже почти высох. Из-за двери Анькиной квартиры выскользнул пацан, прижался к стенке и пялился на бабку, вытащил конфету изо рта и принялся облизывать ее как мороженое. Девчонка пищала что-то неразборчивое, Анька не показывалась.
– Не приедут, – Настя протянула Витьке телефон, – сказали, что только на труп. У них распоряжение: на стариков бензин не тратить.
– Анюта, – Витька взял у Насти мобильник и хлопнул ладонью по стене, – иди в «скорую» работать. Тебе там понравится.
Пацан хлопал глазами и улыбался, облизывая конфету. За дверью было тихо.
– И ты иди, оба идите. – Витька косо глянул на Макса, вышел из подъезда и пропал в темноте. От оврага тянуло сыростью и мокрой травой, не доносилось ни единого звука. Настя шевельнулась, хотела встать.
– Погоди. – Макс присел на корточки, оглядел старуху. Удивительно, но лицо мокрое, причем в мелких капельках, точно испарина. Протянул руку к сморщенной шее, отдернул: чувство, будто током ударили.
– Ты чего? – Настя только что не зарычала. – Если можешь, то помоги ей. Тебе зачтется.
«Ага, как же. Два раза. Уже зачлось», – Макс положил пальцы на бабкину шею, нашел сонную артерию. Чуть надавил, и ощутил еле уловимое движение, тонкий, почти нитевидный пульс. Приподнял ей верхнее веко, зрачок сузился, Макс наклонился и не сразу сообразил, чем таким пахнет. Вокруг воняло гарью и бензином, а тут слышался легкий запах ацетона. Могли и в бутылку плеснуть, конечно, но влажная кожа в сочетании с вялыми мышцами – Макс сжал бабке руку – ну точно тесто. И запах ацетона изо рта.