— Привет, Сережа, — поздоровался фотограф, не удивившись, увидев Сергея среди бедлама.
Сергей вяло пожал его руку. Он до сих пор не верил, что вышел сухим из смертельной передряги. Мозг пульсировал предательской слабостью. Он жив, а студия Хавьера разгромлена. Он спас детей и пресек еще тысячи новых преступлений. Что же так плохо, что блевать хочется?
Появился Апостолов, крепко пожал пятерню Сергея.
— Как ты? Белый весь.
— Плохо.
— Это нормально. Тебе выпить надо. Мой дурень в порядке?
Сергей только кивнул.
Апостолов обернулся к одному из омоновцев в маске:
— Алеша, здесь у них по-любому алкоголь должен быть… Парням выпить надо, видишь, колотит…
Он обратил свое внимание на Сергея.
— Вазелин прилетает завтра, утренним рейсом. Мы установим наблюдение за последней конспиративной квартирой его банды — там пятеро охламонов сидят безвыходно, видимо, его «гвардия». Надеюсь, до прилета босса их никто не известит о твоих проделках. Телефон в квартире им отключили — ведем «ремонтные» работы на линии. Но у них есть мобильники.
— Звонить им уже некому, — влез в разговор Матвеев.
— Будем надеяться, что так, — сказал Апостолов.
Сергей кивнул. Один из омоновцев в маске поднес ему большой бокал темного стекла, на две трети заполненный темной влагой. Сергей залпом выпил.
Матвеев воодушевился:
— Тут коньяк подают!
— Портвейн «Три семерки», сто сорок девять рублей за бутылку ноль семь, — пояснил омоновец.
Сергей, еле удерживая рвотные позывы, пошел прочь из квартиры.
Больной от «приключения» Филиппов стоял на улице, у входа в подъезд, смотрел в дождь — капли били по лицу. Они обжигали ледяным холодом, но он с наслаждением ощущал их удары — он остался жить. Жизнь — это самое лучшее, что может быть!
К прилету рейса из Челябинска Сергей приехал в аэропорт. Он увидел телохранителя Вазелина.
По словам Апостолова, всего «гвардейцев» пятеро. Троих Сергей знал в лицо, потом разглядел еще двух амбалов-мулатов (все здесь — пятеро), в модных солнцезащитных очках, черных костюмах (куртки нараспашку), блистающих бритыми полированными черепами, без головных уборов.
Вчера вечером Сергей обрадовал Филиппова, вручив ему еще пятьдесят тысяч рублей и отпустив отсыпаться на неделю. Петьке Матвееву он отдал сорок тысяч — справедливая цена его ржавому рыдвану. Матвеев сказал, что, если его «карету» все-таки отыщут, он претендовать на нее не будет, пусть Сергей ездит на ней сколько влезет, только надо будет переоформить документы, а он, Петька Матвеев, за полученные сорок тысяч немедленно купит себе давно присмотренную девяносто девятую в хорошем состоянии.