) комнаты они нашли большую кучу пепла от сожженных бумаг. Судя по количеству пепла, можно думать, что
было сожжено очень много бумаг».
В отличие от предусмотрительной Подруги, царица, к великому счастью, не смогла сжечь большинство писем, ибо в них была ее любовь — бессмертная любовь к «дорогому Ники». Письма, которыми обменивались Аликс и Ники в дни войны, сохранились. И в них бесконечно упоминался Распутин. Если до 1914 года о его отношениях с Царской Семьей можно судить по показаниям свидетелей, то с первого дня войны о своих отношениях с Распутиным заговорят сами «цари».
Но комментировать эти письма мне помогла еще одна свидетельница…
Хозяйка маленького домика, затерянного в Канаде, сухонькая старушка, одетая в грубую черную юбку, потертый свитер и тяжелые коричневые туфли, когда-то владела дворцами, ей прислуживали десятки лакеев. Она умерла в 1960 году — как и Вырубова, сумела перешагнуть середину века. На ее похоронах в православном соборе в Торонто собрались остатки первой — величественной — русской эмиграции. От умершей остались старая мебель и огромный портрет Александра III, напоминавший о былом.
Это была великая княгиня Ольга, родная сестра последнего русского царя Николая II, младшая дочь Александра III. Ее память поразила журналистку, записавшую ее мемуары. Я пользовался этими воспоминаниями — еще одним голосом навсегда исчезнувшей России.
Воскресение Распутина в новой России
Но «Того Дела» я и тогда не нашел… Однако в 90-х годах выплыли из небытия документы о Распутине, хранившиеся в Тобольском и Тюменском архивах. Были найдены метрические книги Богородицкой церкви, по которым стало, наконец, возможно установить точную дату его рождения. В Тюменском архиве нашлись «Дело Тобольской духовной консистории о хлыстовстве Григория Распутина» и «Дело о покушении на убийство Григория Распутина».
Я благодарю оба этих архива, переправивших мне ксерокопии хранившихся у них бесценных документов.
В последние годы Григорий Распутин начал «воскресать» в России. И в этом «воскрешении» немалая заслуга самого Распутина, вернее, его сочинений. В годы перестройки они вновь явились на свет, были напечатаны и произвели огромное впечатление: прекрасный народный язык, исчезнувший в годы «новояза», и великие библейские истины, забытые в стране, где незнание Библии было почти всеобщим, завораживали.
Новая «распутиниана» началась со справедливого ощущения, что образ Распутина, созданный в течение нашего столетия, — политическая легенда. И показания, опубликованные Щеголевым в «Протоколах Чрезвычайной комиссии», — это в основном тенденциозно подобранные показания его врагов. И в документах, клеймящих Распутина, есть множество несовпадений…