— Мы останемся в твоей комнате, — сказал он ей, когда другая девушка направилась к двери комнаты Изабель, в которой осталась в первую ночь.
Внеся ее, он не положил ее на кровать, не сел в кресло. Когда Эмма закрыла за собой дверь, а не присоединилась к ним, Мэлакай опустился на один из стульев, прижав ее к себе, приложив лицо к ее шее.
— Я бы умер без тебя, — вдруг прошептал он, мускулы его рук сжались, когда он пытался не держать ее слишком близко. Когда боролся, чтобы не поглотить ее своей кожей, растворить в глубине души.
— Не говори этого, — Изабель знала, что это правда, так же, как знала, что отдаст свою жизнь за него, знала, что без него ее жизнь потеряла бы смысл.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как ее глаза встретили его через весь бар. Менее чем сорок восемь часов, но когда-то ее дед предупреждал, что, когда она найдет свою истинную любовь, узнает об этом в тот, же миг, и она столкнется со смертью, чтобы удержать ее.
Изабель держала его крепко.
— Не оставляй меня, — она нуждалась в нем. Ей нужно было его прикосновение, поцелуи. Но больше всего на свете ей нужно было знать, что ничто, никто не мог протянуть руку и разделить их снова.
Поднявшись на ноги и, подойдя к кровати, Мэлакай осторожно положил ее, прежде чем лечь рядом с ней и снова взять ее в свои объятия.
Просто держа ее.
— Наши врачи уже летели из-за наших тестов, поэтому они уже с Эшли, — сказал он ей, когда она лежала близко к нему настолько, насколько позволяла одежда. — Наше спаривающее вещество отличается от других, и наши ученые усердно работают, чтобы выяснить, что вызвало его и как его ослабить.
Изабель покачала головой.
— Я не хочу знать, — и она этого не узнает. Взглянув на него, чувствуя его тепло, позволяя себе поверить, что она действительно здесь с ним, что действительно была в его руках, а не смерилась с той же судьбой, которую Холден ей описал. — Я не хочу знать, Мэлакай. Я ждала тебя. Все эти годы искала и ждала, зная, что бы то ни было, мы будем вместе. То, что стоило бы одиноких ночей и страхов, что я где-то упустила тебя, — она коротко покачала головой. — Я не хочу это терять.
То, что их объединило, спаривание, как они это называли. Разве это сильно отличалось, настолько от тех, у кого не было генетики Пород? Или это была просто усиленная форма, которая исключала процесс ожидания, отрицания или отвращения от страха, которое присутствовало со многими другими людьми? По мере того, как технология, продвигалась вперед, также страхи и препятствия, которые препятствовали любви.
— Я не хочу потерять половину того, кем мы являемся, Мэлакай, — сказала она ему, когда его голова опустилась, что его губы коснулись ее. — Даже на секунду.