— Сновидцы, Фима, особое чародейское сословие, каждый из них при императорском пригляде и благоволении, каждого свое царство-государство бережет и пылинки сдувает. Станешь сновидицей, даже канцлер над тобою власти не получит.
— Вам, папенька, не приходила мысль, что наше величество тоже может оказаться не самым симпатичным субъектом? Не попасть бы из огня в полымя.
— Управление в нашей отчизне не только монархом производится. Есть еще сенат, министерства, Священный синод.
— И никому из них сновидцы не подчиняются, мне учитель сказывал, что мы вне государевой политики существуем.
— То-то и оно. Вы принадлежите миру в общем. Это твой учитель сказывал уже мне. Только вот не желает объяснять, блаженный чародей, для чего именно вы этому миру так уж нужны.
— Папенька, я если я не захочу, если пожелаю только себе принадлежать?
— Неволить не буду. — Родитель тогда обнял меня крепко. — Только, Фимка, не попробуешь, не узнаешь. А труса праздновать и после жалеть о том, чего не сделал, не по-нашему это, не по-абызовски. Не сдюжишь, беды особой не будет. Найдем местечко под солнцем, скинем в отечестве капиталы, как ящерка хвост, может, откупимся этим. А на пропитание я тебе везде заработаю. Мне же главное, чтоб было для кого стараться. Замуж тебя выдам за простого человека, потому что читывал в медицинском журнале аглицком, что у чародеев меж собою редко детишки получаются. Ты мне внуков родишь, заживем!
На этом моменте я батюшкины фантазии прервала, потому что ощутила в его тоне тревожные нотки предопределенности. Подготовил уже Карп Силыч отступление, точнее точного. И местечко облюбовал, и недвижимость прикупил соответственную, и, может, господинчика нужных статей приметил. Ну характер такой у моего родителя. Недюжинной основательности человек.
Пока я предавалась воспоминаниям, коляска наша уже катилась по бульвару, а Аркадий Наумович, утомленный своим страстным монологом, откинулся на спинку, задремав.
— Сойду здесь, пожалуй, — разбудила я его. — Вели кучеру остановить.
— Не желаешь мою контору посетить?
Его контору! Пришлось скрыть улыбку от этого хвастливого заявления.
— Подруга меня ожидает. — Я кивнула на корзинку, предлагая собеседнику дальше додумать, что встреча подразумевает передачу собачечки.
— Что за подруга? Какого звания? Как твой старший родственник, Серафима, я обязан…
— Аркашка! Друг! — через борт почти остановившейся коляски к кузену обращался развеселый господин. — На службу? Представишь прелестной барышне?
Поначалу не признав Мамаева в статском платье, я молча хлопала глазками. Кучер остановил лошадь.