Мы должны выдвигать беспартийных предприимчивых работников. Надо еще и еще раз твердить, что все–таки характер собраний, съездов, конференций и совещаний в коммунистической партии и в Советской России не может быть тем, какой он был в старое время и каким он остается еще у нас, когда обмениваются речами в духе парламентской оппозиции и потом напишут резолюцию. Резолюций у нас накопилось столько, что их никто не только не прочтет, но и не соберет. Мы должны заниматься делом, а не резолюциями. В буржуазном строе делом занимались хозяева, а не государственные органы, а у нас хозяйственное дело — наше общее дело. Это самая для нас интересная политика. Можно, конечно, в 999‑й раз обругать меньшевиков, и это сделать надо, но все–таки это уже повторение, которым многие из нас занимаются уже тридцать лет. И большинству это наскучило.
Вот вопрос о том, как менять в социалистическом государстве мануфактуру, помаду и прочее на хлеб, как сделать, чтобы па счет польской соли лишний пудик муки получить, это во сто раз интереснее. Хотя это не обычно, но надо на партийных собраниях заниматься вопросом об этой предприимчивости. Весь капиталистический мир голоден до чрезвычайности. Что касается соли, помады и других предметов — они ими очень богаты, и, если мы будем правильно применять лозунг местного оборота и инициативы, мы выиграем себе лишние пудики хлеба.
Тов. Гусев дал мне проект положения о коммунистическом производственном кооперативе. Сущность проекта изложена в пятом пункте, где члены кооператива просят обеспечить им «здоровый гигиенический паек». (С м е х.) «Здоровый гигиенический паек» — к этому ведет вся наша продовольственная политика. Нужно собрать 240 миллионов пудов хлеба налогом и 160 миллионов товарообменом, т. е. всего 400 миллионов пудов так, чтобы крестьянство чувствовало экономическую устойчивость этой системы сбора.
Разверстки нельзя было продолжать. Эту политику надо было переменить. В этом отношении мы стоим сейчас, может быть, на самом трудном месте нашего строительства. Если сравнить всю работу коммунистической партии с четырехлетним курсом высших наук, то наше положение можно определить так: мы держим переходный экзамен с третьего на четвертый курс; еще не выдержали его, но по всем признакам выдержим. Если считать по курсам, то первый курс был с 70‑х годов прошлого столетия до 1903 года, первоначальный вступительный период от народовольчества, социал- демократии и II Интернационала к большевизму. Это — первый курс.
Второй курс — с 1903 года по 1917 год, тут серьезная подготовка к революции и первый опыт революции 1905 года. Третий курс — с 1917 года по 1921 год, тут четыре года, которые по своему содержанию больше, чем первые 40 лет. Это было испытание весьма деловое, когда пролетариат стал у власти, но это еще не было решительное испытание. Если в нашей песне поют, что «это есть наш последний и решительный бой», то я должен сказать, что, к сожалению, это не есть последний, а один из близких к последнему и решительному бою, если уже быть совершенно точным. А теперь мы держим переходный экзамен с третьего на четвертый курс. Если взять пример Осинского и говорить о годах, то мне думается, что тут надо 10 лет положить, потому что придется выдержать переходный экзамен с 3 на 4 курс, а затем нам надо хорошо пройти весь четвертый курс: тогда мы будем, действительно, непобедимы. Мы можем одержать победу на хозяйственном фронте. Если мы в отношении к крестьянству одержим победу и «здоровый гигиенический паек» соберем в этом году, это будет переходный экзамен с третьего на четвертый курс. После этого все то строительство, которое намечается, будет более серьезное.