– Понимаю. – Эти новости мне как-то не нравятся.
– Поэтому нам надо сохранять спокойствие, позволить им думать, что у них все хорошо, и ждать, когда проявятся ключевые игроки. Тогда и только тогда мы сможем сделать свой ход. А прежде нам нужно узнать, что они планируют.
– И тут в дело вступаю я?
– Именно.
– Тогда расскажите.
– Я дам вам телефонный номер, который вы должны будете запомнить, а все остальное зависит от вас. Вы – весьма находчивый человек, и я уверен – так или иначе у вас все получится. – Последние его слова повисают в воздухе. – Ну что, вы с нами? Боюсь, что решение нужно принять прямо здесь и прямо сейчас.
– Одно условие.
– Слушаю.
– Оксана Воронцова.
– А! Знаменитая Вилланель. Я полагал, мы сможем добраться и до нее.
– Не убивайте ее. Прошу, я… – Взгляд у меня беспомощный.
Он отвечает на мой взгляд, задумывается и поворачивается к двери. Потом кивает – медленно и еле заметно.
– Не могу ничего гарантировать. Надо подумать, как это будет выглядеть. Но если вы окажете мне услугу, я сделаю все возможное. Вот номер…
Он произносит его трижды. И заставляет меня трижды повторить.
– Они забрали у нас оружие, телефоны, ручки, вообще все, – рассказываю я. – Они будут следить за нами каждую секунду, поэтому не знаю, как смогу…
– Вы найдете способ. Уверен, вы сможете. – Он встает, наклоняя голову, чтобы не стукнуться о потолок фургона. – А теперь вам пора идти.
Когда я, в свою очередь, встаю, входит симпатичный молодой человек в зимнем камуфляже, и я узнаю в нем Диму, помощника Тихомирова. Они переглядываются.
– Пожалуйста, – шепчу я. – Не забудьте.
Тихомиров грустно смотрит на меня и поднимает руку.
Пробираясь через слякоть к «Порше», я повторяю про себя телефонный номер.
– И что они хотели? – спрашивает Ричард, когда мы вновь выезжаем на дорогу.
– Сверили мое лицо с фотографиями женщин в лэптопе. Моя внешность не подошла – к тому же те все были в хиджабах. Офицеры даже не спросили, как меня зовут. Я поинтересовалась, в чем, собственно, дело, но мне ничего не ответили.
– Кто там был?
– Офицер ФСБ лет сорока с лишним и еще два парня помоложе. Когда я уже выходила, вошел четвертый с сигаретой во рту. У меня не сложилось впечатление, что они охвачены энтузиазмом.
– Они тебя фотографировали? Снимали отпечатки? Делали копию паспорта?
– Нет, ничего такого.
Антон оглядывается на меня и ухмыляется.
– Зырят на девчонок, чтобы скоротать время?
– Очень может быть.
Ричард прощается с нами у взлетной полосы под мрачным, цвета кровоподтека, небом. Он жмет нам руки через окно «Порше» с водительской стороны, натянуто улыбаясь, фальшиво щуря глаза и особо не пытаясь скрыть облегчение от того, что ему не надо ехать с нами. Как я умудрилась, столько проработав с ним, не заметить этого притворства в манерах?